В средне-, поздне- и поствизантийский периоды обвинение в мессалианстве становится своеобразным клише, в результате чего «мессалианскими» могли называться как произведения действительно еретического характера, так и вполне ортодоксальные тексты. Это связано также с тем, что между мессалианством и ортодоксией – размытая «контактная зона», между ними нет четких границ; т. е. положения, характерные для мессалианской «системы», вполне могут встречаться у ортодоксальных авторов. Так, в XVIII в. греческий ученый Неофит Кавсокаливит доказывал мессалианскую подоплеку Макариевского корпуса, и это понимание было подхвачено некоторыми учеными XX в. В 1140 г. за мессалианство посмертно был осужден Константин Хрисомал, но часть его сочинения «Сто пятьдесят глав», как показал Ж. Гуйар[202], сохранилась под именем прп. Симеона Нового Богослова и входит в состав его «Слов». В мессалианстве обвиняли и монахов, занимающихся умной молитвой (исихастов), их враги во время паламитских споров. Однако к этому времени мессалианства в его классическом виде уже не существовало, поскольку произошло смешение мессалианского учения с ересью, возникшей в X в., – богомильством.
1. ...После тех ересей восстала пред нами еще некоторая другая ересь, безумная и полная всякого безрассудства, совершенно смешная, имеющая несостоятельный образ мыслей и состоящая из обольщенных мужчин и женщин. Они называются «мессалиане», что значит молящиеся. Существовали они несколько ранее, приблизительно со времен Констанция, и существуют доныне. Есть еще другие, называемые также «мессалианами» евфимиты, которые, как я с вероятностью думаю, принялись ретиво подражать той ереси. Но те вышли из язычников, не принадлежали к иудейству и не оыли христианами, не происходили и от самарян, но действительно суть язычники, и хотя говорят, что есть боги, однако же никакому богу не поклоняются, а воздают честь только Единому, называя его Вседержителем[205]. Устроивши себе некоторые дома, или обширные помещения, наподобие форумов, они называли их молельнями. <...>
2. Эти первоначальные мессалиане, происходившие от язычников, бывшие прежде нынешних, происходящих от имени Христа, и сами построили в некоторых странах помещения, называемые молельнями и молитвенницами. В других же местах устроивши себе нечто вроде и наподобие церкви, они по-вечеру и на рассвете собираются там со множеством зажженных светильников и со свечами и долгое время воспевают Богу какие-то заунывные песни и хвалы, составленные у них людьми способными, обольщая себя надеждою, что этими песнями и хвалами они умилостивляют Бога. Всё это заблуждающихся заставляет делать слепое невежество, прикрытое самомнением. Недавно в одну из таких построек ударила молния, не могу сказать, в каком месте, а кажется, мы слышали, что это было в Финикии. И некоторые ревнители из начальствующих многих из них убили за то, что искажают истину и подделываются под образ жизни Церкви, не будучи христианами и не происходя из иудеев.
3. Иные же из них, еще глубже размышляя и по глупости своей имея советником только разум, говорили: сатана велик и очень силен и много зла совершает против людей. Почему же мы не прибегаем скорее к нему и ему не поклоняемся, и его не чтим, и к нему не обращаемся с молитвою, чтобы за угодливое наше служение он не причинял нам зла, но щадил бы нас, когда бы мы стали его рабами? Таким образом, они назвали себя сатанианами[206]. Мы соединили ересь их в одно с теми из вышеупомянутых, о которых намерены теперь говорить, Поелику они, одинаково выходя на открытое место, посвящали время молитве и пению. Впрочем, всё это, будучи очень смешно, оказалось безвредным, так как не могло отклонить ум от истины; потому что это были не христиане, но совершенные язычники. А теперь они за те обычаи называются мессалианами; у них нет ни начала, ни конца, ни главы, ни корня, но во всем они не тверды, не знают, от кого произошли, и обольщаются, совершенно не имея основания ни в имени, ни в законности, ни в положении, ни в законодательстве. По-видимому, они, как мужчины, так и женщины, веруют во Христа, говоря, что они отреклись от мира и оставили все свое. Когда наступает летнее время, они спят все вместе, мужчины с женщинами и женщины с мужчинами[207], на широких улицах, потому, говорят, что у них нет стяжания на земле. Они дерзки, а протягивают руки, чтобы просить милостыню, как не имеющие пропитания и стяжания. Но речи их превосходят всякую меру безумия. Кого бы ты ни спросил из них, всякий называет себя тем, чем ты захочешь: назовешь ли пророком, они скажут: я пророк; назовешь ли Христом, он утверждает: я Христос; патриархом ли, он бесстыдно именует себя тем же именем; ангелом ли, он называет и себя так же. о, явное сумасбродство человеческое! Поста они совершенно не знают; но, проведя время в молитве от второго часа или от третьего или даже ночью, если захотят есть, то спокойно делают всё: едят и пьют. О студодеянии и о похотливости их в точности я не знаю. Впрочем, они и от этого не свободны, так как имеют обыкновение ложиться спать все вместе, и женщины, и мужчины. Есть они и в Антиохии, куда перешли из Месопотамии.
202
Gouillard J. Constantin Chrysomallos sous le masque de Symeon le Nouveau Theologien Ц Travaux et memoires. 5,1973. P. 313 – 327.
203
Текст приводится по изд.: Творения святого Епифания Кипрского. Часть пятая: На восемьдесят ересей Панарий, или Ковчег. М., 1882. С. 292 – 304, с изм. (Творения святых отцов в русском переводе, издаваемые при Московской Духовной академии, том 50).
204
Первое (вероятно, перв. пол. 370-х гг.) и довольно мифологизированное описание мессалианства, что отчасти связано с тем, что в поле зрения свт. Епифания попадает мессалианство на ранней стадии своего развития.
205
Это положение близко к тому, которое свт. Григорий Богослов приводит в Слове 8.5 как характерное для иудеохрисгианской секты ипсистариев, к которой принадлежал в молодости и отец свт. Григория.
206
Положение, не отраженное в других свидетельствах о мессалианах, но характерное для богомилов: Евфимий Зигабен. Паноплий 27.6; Анна Комнина. Алексиада 15.8 (см. раздел «Богомильство»).