I. Всякий раз как мне бывает нужно говорить об устроении нравов и святой жизни, я имею обыкновение прежде всего показывать силу и качество человеческой природы и чего она может достигнуть и затем уже склонять душу слушателя к различным видам доородетели, потому что нет никакой пользы привлекать к тому, что считается недостижимым. Мы никогда не можем стать на путь доородетелеи, если не имеем надежды, потому что отчаяние в достижении желаемого парализует всякую попытку к деятельности. Держась такого порядка увещании в прочих трудах, я думаю, что в осооенности его следует держаться здесь, где тем полнее должно обнаружиться благо природы, чем более совершенная жизнь служит предметом назидания, чтобы дух не оказался тем более косным к добродетели, чем менее он считает достижимым для себя, и, не понимая того, что в нем есть, думает, что он не имеет этого. Нужно прежде всего узнать ту вещь, пользоваться которою желают, и нужно разъяснить, что именно достижимо для блага природы, и тогда достижимое должно служить предметом стремлений. Посему нужно установить эти первые основания святой и духовной жизни, чтобы дева познала свои силы, коими может хорошо воспользоваться, убедившись, что обладает ими: уверенность в достижимости желаемого служит высшим побуждением. И на войне самым действенным увещанием бывает указание бойцу на силы его.
Итак, благо человеческой природы ты должна измерять прежде всего по творцу ее, Богу, Который, сотворив все в мире весьма хорошо, гораздо более славным создал самого человека, ради которого сотворил все остальное. Еще прежде создания Он решил сотворить его по образу Своему и подобию. Затем Он подчинил ему всех животных и поставил его господином даже над теми, кои были гораздо сильнее его или массивностью тела, или великою силою, или оружием зубов, подчинил для того, чтобы показать, насколько прекраснее создан человек, насколько более возвышается он достоинством своей природы. Творец не оставил человека обнаженным, беспомощным и бессильным в различных опасностях. Создав безоружным извне, Он вооружил человека лучше изнутри, именно умом и благоразумием, чтобы разумом и силою мысли, коими он превосходил прочих животных, он один из всех познавал Творца и служил Ему чрез то, чрез что господствовал над другими.
Однако Господь пожелал, чтобы человек добровольно следовал праведности, а не принудительно, и потому оставил его на его собственную волю и положил пред ним жизнь и смерть, добро и зло, и дает ему то, что он пожелает[337]. Посему во Второзаконии читаем: жизнь и смерть Я дал пред лицем твоим, благословение и клятву: избери себе жизнь, чтобы жить[338].
II. Здесь нужно рассмотреть то, что соблазняет необразованную толпу, чтобы ты не думала, что человек не создан действительно благим, потому что может делать зло, и не влечется силою природы к необходимости неизменного добра. Если тщательно рассмотреть, то тебе откроется высота и превосходство положения человека в том именно, в чем находят недостаток. В этом различении двоякого пути, в этой свободе выбора той и другой части и заключается вся красота разумной души. В этом, говорю, состоит вся честь нашей природы, все достоинство; лишь вследствие этого величайшие люди заслуживают похвалу и награду, ибо пребывание в добре и не составляло бы какой-либо добродетели, если бы нельзя было переходить ко злу. Бог, желая одарить разумное творение даром свободного добра и властью свободного решения, сделал так, что человек приобретает то, что хочет; как способный к добру и злу он по природе может достигать того и другого и склонять волю к тому и другому. Тварь не могла бы иметь добровольного блага, если бы она не могла иметь и зла. Творец пожелал, чтобы мы были способны к тому и другому, но делали одно, именно добро, что Он и приказал, а способность к злу дал для того только, чтобы волю Его мы исполняли по своей воле. Посему и самая возможность делать зло есть благо, так как делает более ценным избрание добра, делая его добровольным, а не принудительным: мы можем избрать и отвернуть, одобрить и осудить. Единственное преимущество разумного творения пред неразумным состоит именно в том, что оно одно имеет благо свободы, тогда как прочие твари имеют лишь блага необходимости и создания. Но весьма многие нечестиво и безумно, когда речь идет о состоянии человека, как бы укоряя дело Творца, говорят, что человека следовало бы создать таким, чтобы он совершенно не мог делать зла. Итак, глина говорит горшечнику: зачем ты устроил меня так? Так и нечестивые люди желали бы быть созданными иными, чтобы показать, что они желали бы исправить природу, не желая на самом деле исправлять свою жизнь. – Благо природы вложено во всех вообще; оно обнаруживается и в язычниках, кои не чтут Бога. Сколь многих философов мы знаем чистых, терпеливых, умеренных, свободных, воздержных, благорасположенных, бегающих славы мира и прелестей и любящих праведность не менее, чем знание! Откуда, спрошу я, у людей, отчужденных от Бога, оказывается то, что угодно Богу? Откуда у них добро, если не от блага природы? Видя все эти доблести или каждую порознь в отдельных лицах, тогда как природа у всех одна, мы убеждаемся из этих примеров, что у всех может быть все то, что все встречается во всех или частное в частных лицах. Если даже люди без Бога показывают, каковыми они созданы, то смотри, чего же могут достигнуть христиане, природа коих и жизнь восстановлены чрез Христа к лучшему и кои, кроме того, вспомоществуются божественною благодатью!