Поэтому колонии часто оказываются нерентабельными.
Практически всегда. Ученые в Англии не так давно занимались подсчетом прибыли за многовековую торговлю колониальным чаем, хлопком, сахаром и так далее. Общий вывод – на основе свободной торговли выгоды было бы больше. Не надо было бы содержать в колониях многочисленные войска и прожорливые администрации, содержать на свои деньги тюрьмы и университеты. Об этом писал еще Адам Смит, его все читали, даже Онегин: свободная торговля выгоднее колоний.
В одной из своих статей вы ввели понятие «петромачо» – социальной группы охранников-чекистов в нефтегазовой или другой моноресурсной экономике, контролирующей большую часть населения. В условиях господства этой группы сырьевой кризис – единственный способ перехода к более развитой экономике?
Не обязательно. Сырьевой кризис имеет разные формы – физическое истощение сырья или появление альтернативы, которая ведет к понижению спроса. Это разные процессы. Истощение сырья происходит внутри страны, а падение спроса – вовне, отчего оно неконтролируемо и потому в политическом плане еще более болезненно. К тому же падение спроса – исторически гораздо более быстрый процесс, чем истощение ресурса. И вообще, истощение часто оказывается мифом, а падение спроса – всегда факт. Так, поздний СССР при Горбачеве был страшно озабочен истощением природных богатств страны. Скоро выяснилось, что западные технологии позволяют бурить дальше и глубже и истощения нет до сих пор. Доступность природного ресурса определяется в первую очередь развитием технологий.
Тогда как все-таки слезть с нефтяной иглы?
Это можно сделать и мирным путем. Есть примеры Норвегии, Канады, Австралии и отчасти США, которые тоже становятся нефтяным государством. Норвегия устроена особенным образом: зарабатывая свои сказочные миллиарды, она не тратит их, а складывает в специальный фонд. Программа Кудрина была вдохновлена именно норвежским примером. Отчасти это помогло – эти деньги тратятся прямо сейчас. С другой стороны, есть страны, граждане которых все «петромачо», там очень маленькое население. Рабочие и мигранты, не имеющие никаких прав, находятся там, пока они нужны для добычи ресурсов, – это и есть оптимальное сочетание для петрогосударства. Россия идет в этом направлении, но ее правительству мешает огромное и амбициозное население. Само его наличие препятствует «развитию» страны, поэтому над населением проводятся разного рода эксперименты.
Вообще говоря, механизм наркотической зависимости очень часто формируется в ресурсных государствах, например у англичан в отношении сахара с тропических островов. В век Просвещения они потребляли огромные количества сахара, и ни у кого не было таких черных зубов, как у англичан в XVIII веке. Объемы сахара росли с астрономической скоростью, как было с бензином в XX веке. Истощение ресурсов или смена сырьевой парадигмы неизбежно вызывает ломку, смутное время, что-то вроде абстинентного синдрома.
Тема вашего нового курса лекций в институте «Стрелка» – культурная история природных ресурсов. Это новая сфера исследования для вас?
Тема новая и для меня, и вообще для науки. Но она продолжает мою книгу «Внутренняя колонизация», где одна из глав посвящена пушной торговле в Московском государстве. Там я построил образ сырьевого государства, которое существует в мистическом единстве между силовой «элитой» и природными ресурсами, а население оказывается избыточным. В Средние века люди жили натуральными хозяйствами, кормились сами или организовывали небольшую торговлю на городской площади. Но в случае Московского государства, когда кончалась сырьевая экономика – сначала исчез спрос на беличий мех, а потом истребили соболя, – ситуация изменилась. В аграрном обществе существовала полная занятость. Крепостное право появилось именно тогда, когда исчезли меха. Государство, до этого времени не зависевшее от населения, поняло, что теперь его единственный ресурс – это мужики на земле. Началось распространение крепостного права и расширение империи.