Григорий Николаевич Петников
Книга Марии Зажги Снега
Книга Марии
(1916–1919)
Пролог
Открываю небесный букварь,
Поученья ночных повестей,
Синевеет степей слепота
На алмазном, осеннем кресте.
Красотиной вестимых ночей
Ты вспоешь в тополёвых ветрах…
Но, о, чей в замуруд-знаменах
Оржаными летами почил
Там в седейшей небесной пыли,
Остывающей к вечеру дней
Расплескались баюны земли
У колен голубиной реки.
Открываю певучий букварь,
Знать по самому буреву дней
Во былинах такая-ж туга,
Как дивес соловьиная смерть.
Второй круг весны
И на становищах весны
Установив живые влаги,
Нежданно вырастают сны
Первоцветением купавы.
Такой же благовест реки!
Такой же крест, — такой же отдых
И на поветриях ольхи
Хмельные буйственные вздохи.
И владу холода прияв
В развернутые мирозданья,
Ты — нежная, немая явь
И певческий твой вечен данник
Природа северо устала
Лелеять небытийно сны
Стоветвием — столетье тала.
Что явственная синь весны
На изумрудные поруки
Отдав в разлив иной февраль,
Поет весеннейшею вьюгой
По руслам рвущуюся даль.
Ветвь летнего ветра
Как летний раскинулся ветер
На гор закипевших стадах,
Как встали повстанцами недра,
Как пела ручьями вода
Что в былях поводьями встали
Ее сребролистые тучи,
Что взоры в речаные дали
Толпой голубою кочуют —
В талях воздушно немых,
В пророслях росных купин
Дух окрылен голубых
Ростом певучих глубин.
Осенний пламень
Желтое вкраплено племя
В пламень сгоревших берез,
Дивеня белая пева —
Осени широкоплечий рост.
И первые зерные бармы
На пролитое пламя полей
Возложи златожарою марой,
Знаком ясени — плодоносящий след.
Радонеж! О, гореть невозбранно
Краснолистьями этого дня
И понять лепоту за пораду
Радонегой былинной огня.
«В такую горячую весень…»
В.М. Синяковой.
В такую горячую весень,
В такую певучую заросль
Вошла — и раскинула песень
Сплошной зацветающий парус.
И стаем лазурного вымысла
За мной чрез кленовую летопись
Неслись на весны коромыслах
Дремучие скрипы и шелесты.
И в этой распевшейся прелести
Апреля — летучее племя —
Молвой дождевою от ветрости
Срываясь, впивалося в землю.
И там насыщаясь от чар ее
Легла в золотистой обнове —
И дней густолистое марево,
Как повесть, как поросль кленовая.
Осиянь
Еще гроза не переспорит снов
Косожских золотых песков,
Но чуется твое преображенье
И в ливне лиственных речей
Над лирнем радугой сближенья
И перекинешься тогда
На степь такою перекличкой
Листов, сердец и ковылей
Неизбываемое величье.
И также будет ветр гореть
Упругим лётом лен тревожа,
И с смуглых плеч ее морей
Опальный летень голубь сгложет.
И горы голубые грома
Нагромоздив в гудящий полумгле.
Бросаешься в небесный омут,
В младенчество апрельских лет.
Петербург
Ночь. — В сновидениях травы
Росой раскинутые розы
Весны, — раскованной Невы
Запечатлен нетленный воздух
О! в заморозках сна
Прозрачных верб
Смертельное похмелье
Поющих сот —
Блуждающая вышина
В ночи настороженной отлетела.
И вдруг снегами отбелев
С полей, с нагорий, с дымных далей
Развороживши изумрудный плен,
Развернутые воды встали —
И радость разведённых русл
В каменноостровских уступах,
Как будто отуманных уст
По набережным раздумий
Разлившись серебристой вьюгой
Поверх неведомых сердец.
Не вами ль явлен в невской туге
Зимы неотразимый изразец!..
Твоих тишин
В. М. Синяковой.
Твоих тишин неуловимый вывод —
Как обойти звенящую траву.
Кропя ржавеющее жниво
Росою осени, грустящей поутру.
Напевом волхвующих иволг
Поишь земли пьянящий шорох,
Раздолий вылившийся вымах
На сталью выгнутых озерах.
И это серпень полевою волей
Впрядет в озимое рядно
Узоры плахт, родимый голубь.
Влетевший в осени окно.
Из той же степи
А выйдешь пространствами ночи
По следу рассыпанных рос
И разве, что только на помощь
Бытии понадвинулась поросль.
А выйдешь в заставы и снова
Смарагд отряхнувши жуков —
Той степью стреножена овидь
В поводьях тоской табунов.
Сдвигая сутемь на затылок
С копен зацветающих звезд,
Что давечь кустами наплыла
Во весь синевеющий рост.
И вот ты, зажатая темью,
Как дланью дымивших костров
Огнями над ветлами теми
Ночной раздвигаешь простор.
Развеяв и вымыв прудами
Поветрий и трав перегной
Поляжешь печалой рудою
В ночное бескрайних брегов.