Когда франки напали на нас у аль-Мувейляха, со мной было пять невольников верхом на верблюдах: бедуины отняли у них лошадей. Когда появились франки, лошади остались без присмотра. Тогда мои слуги сошли с верблюдов, перехватили лошадей и, забрав нескольких, сели на них. На одной из захваченных ими лошадей было то самое золотое седло, которое взял себе Ибн Аббас.
Хусам аль-Мульк [75], двоюродный брат Аббаса, и брат Аббаса ибн аль-Адиля [76], были в числе тех из нас, кто спасся. Хусам аль-Мульк слыхал историю с этим седлом и сказал так, что я мог слышать его слова: «Все разграблено, что принадлежало этому несчастному (то есть Ибн Аббасу); часть захватили франки, а часть – его же товарищи». – «Может быть, ты имеешь в виду это золотое седло?» – спросил я. Он отвечал: «Да». Тогда я приказал принести его и сказал: «Читай, что на нем написано: имя Аббаса, его сына или мое? Да и кто в Мисре во времена аль-Хафиза мог ездить на золотом седле, кроме меня?» Мое имя было выписано чернью по краям седла, а в середине седло было подбито. Когда Хусам аль-Мульк прочел написанное на седле, он извинился и замолчал. [75]
КОНЕЦ ВЕЗИРА РУДВАНА
Не будь все, что произошло с Аббасом и его сыном, проявлением воли Аллаха и следствием непокорности, предательства и неблагодарности, он мог бы увидеть предостережение в том, что случилось до него с аль-Афдалем Рудваном ибн аль-Валахши, да помилует его Аллах [77]. Он был везbром, и войско возмутилось против него по наущению аль-Хафиза [78], как позже восстало против Аббаса. Он выступил из Мисра, направляясь в Сирию, его дворец и гарем были разграблены. Какой-то человек, которого звали аль-Каид Мукбиль, увидел с неграми девушку, купил ее у них и отослал к себе домой. У этого человека была добрая жена. Она поместила девушку в комнате наверху дома и услыхала, как та говорила: «Может быть, Аллах дарует нам власть над теми, кто предал нас и поступил с нами так неблагодарно».
Жена Мукбиля спросила ее: «Кто ты такая?» И она ответила: «Я – Катр ан-Нада, дочь Рудвана». Тогда жена аль-Каида Мукбиля послала за мужем, который был на месте службы у ворот дворца, и рассказала ему про [76] девушку. Он написал аль-Хафизу письмо, извещая его об этом, и тот прислал дворцового слугу, который взял дочь Рудвана из дама Мукбиля и доставил ее во дворец. Тем временем Рудван прибыл в Сальхад [79], где находился атабек Амин ад-Даула Тугтегин [80], да помилует его Аллах. Он оказал Рудвану почет, вызвался ему служить и отвел помещение. А царь эмиров атабек Зенги ибн Ак-Сункар [81], да помилует его Аллах, в это время осаждал Баальбек [82]. Он вступил в сношения с Рудваном и условился, что тот отправится к нему. А это был человек совершенный: великодушный, доблестный, образованный и знающий. Войско было к нему очень расположено за его щедрость. И сказал мне эмир Му‘ин ад-Дин [83], да будет доволен им Аллах: «Если этот человек присоединится к атабеку, нас постигнет из-за него много бед». – «Что же ты думаешь делать?» – спросил я. Му‘ин ад-Дин отвечал: «Ты пойдешь к нему: может быть, тебе удастся отклонить его от намерения отправиться к атабеку, и он приедет в Дамаск. Ты увидишь, как тебе поступать, чтобы добиться этого».
Я отправился к Рудвану в Сальхад, где встретился с ним и его братом аль-Аухадом. Я беседовал с ними, и аль-Афдаль Рудван сказал мне: «Дело уже сделано: я дал слово этому султану, что приду к нему, и мне нужно сдержать свое слово». Тогда я сказал ему: «Да приведет тебя Аллах к добру! Я вернусь к своему господину, так как он не может без меня обойтись. Но сначала я выскажу тебе то, что у меня на душе». – «Говори», – сказал Рудван, и я продолжал: «Когда ты прибудешь к атабеку, столько ли у него войска, чтобы послать с тобой в Миср половину, а с другой половиной осаждать нас?» – «Нет», – сказал Рудван. «А если он [77] окружит и осадит Дамаск, – продолжал я, – и возьмет его через много времени, то будет ли он в состоянии идти с тобой в Миср, когда его войско ослабнет, деньги истощатся, а поход и так затянется, не запасшись предварительно новым снаряжением и не усилив войска?» – «Нет», – повторил Рудван. Я продолжал: «В это время он тебе скажет: „Пойдем в Алеппо возобновить походные запасы“. А когда вы будете в Алеппо, он скажет: „Пойдем к Евфрату, наберем туркмен“. Когда вы пойдете к Евфрату, он опять скажет: „Если мы не перейдем Евфрат, туркмены к нам не присоединятся“. Когда вы перейдете Евфрат, он будет украшаться тобой и хвастаться перед султанами Востока и говорить: „Вот властитель Мисра у меня на службе“. И тогда ты пожелаешь увидеть хоть один камешек из камней Сирии и не сможешь этого. Тогда ты вспомнишь мои слова и скажешь: „Он давал мне хороший совет, а я не послушался“.
Рудван в раздумье опустил голову, не зная, что сказать. Потом он повернулся ко мне и спросил: «Что же мне делать? А ты еще хочешь возвращаться». Я сказал: «Если от моего пребывания здесь будет польза, я останусь». Он сказал: «Хорошо!». И я остался.
Наша беседа с ним неоднократно возобновлялась. И наконец мы условились, что он придет в Дамаск и получит за это тридцать тысяч динаров, – половину деньгами, половину поместьями. Кроме того, ему отведут дом аль-Акики [84], а его приближенным будет выдаваться жалованье из дивана [85]. Он написал условие своей рукой, а у него был прекрасный почерк, и сказал мне: «Если хочешь, я отправлюсь с тобой». – «Нет, – сказал я, – я возьму с собой отсюда голубя, а когда приеду и освобожу для тебя дом и устрою все дело, я выпущу к тебе голубя, а сам сейчас же выйду, чтобы встретить [78] тебя на полдороге, и буду ехать перед тобой». Он согласился на это, и я попрощался с ним и уехал.
75 Хусам аль-Мулька, сына Аббаса, убитого в сражении.
76 Иначе говоря, Ибн ас-Саллара.
77
78 Произошло это 14 июня 1139 года.
79
80 Атабек Тугтегин, основатель династии Буридов в Дамаске, умер уже в 1128 году, так что в рассказ Усамы вкралась какая-то неточность. Возможно, что следует читать: Гумуштегин
81 Упоминавшийся в начале воспоминаний Усамы атабек Мосула.
82 Город в долине между Ливаном и Антиливаном, известный развалинами храма Солнца.
83 Упоминавшийся вначале везир дамасских Буридов.
84
85