Чужая зима
Зима. Как половники в каше рисовой,Из снега таращатся новостройки.А наша химичка Нинель БорисовнаСегодня не в духе и ставит двойки.
Вот в класс она входит, свирепо фыркая.Вот мел проверяет с улыбкой монстра…И мы наклоняемся над пробирками,В кулак зажимая остатки мозга.
Отличницы парятся, клуши клушами:Потеют ладошки, дрожат коленки.А мне – фиолетово. Я подслушивалВ учительской комнате возле стенки:
Уткнувшись подруге в жакетик плисовый,Она причитала у самой двери.Я знаю, что муж у Нинель Борисовны —Известный художник и ей не верен.
Что пишет в эстетике сюр пейзажи он,Что год уже спит с поэтессой-сукой;Что скоро ее похоронят заживоПод газовой плиткой с кастрюлькой супа!
Потом, выходя отвечать задачку ейВ безвыходной ауре общей комы,Я крикнул, чернильной тоской испачканный:«Решали бы лучше проблемы дома!»
Девчонка прищелкнула ногтем лаковым.Проснулся придурок с последней парты.Нинель покачнулась и вдруг заплакала,Забыв о приличиях и стандартах…
Шли годы, как пошлый сюжет блокбастера.По жизни скакали козлы и козы.Художник тот спился. А Муза МастераСкончалась в притоне от передоза.
Но зимы красивы у нас немыслимо,И так же морозы крепки и стойки!
Седая, как вьюга, Нинель БорисовнаСчитает снежинки и ставит двойки.
Мной
Светятся звезды во мгле кипарисовой,Тычась лучами в лопатки палаток, —Поговори со мной, поговори со мной:Мне от молчания хочется плакать.
Лето закончится, как революция, —Будет октябрь пламенеть диктатурой, —Поговори со мной, друг мой возлюбленный,Выпрямив речь, как хребет у сутулых.
Вместе с поэтом уходит традицияНа Берковцы, Новодевичье, Волчье, —Поговори со мной, брат мой единственный:Там, под землей, – колокольчики звонче.
Здесь же у власти – асфальтные демоны —Мелкие бесы пластмассовой музы, —Поговори со мной, сын недоделанный,Между арт-клубом, общагой и вузом.
Наши пути до Кронштадта не пройдены,Не пережиты казанские ночи, —Поговори со мной, девочка Родина:Ты же – не сука, а глупый щеночек,
Правое не отличивший от левогоНа чертежах мирового порядка…Поговори со мной, Мама Вселенная,Сжавшись в размерах до детской площадки.
Космос пропах абрикосовой вечностью.Спрятан покой в метафизике бунта.Поговори со мной, Бог человеческий,На языке Терешковой и Будды.
Мне – с парусами в распахнутых форточках,С крымской Ассолью у летних калиток —«Поговори со мной» кажется формулойСамой священной на свете молитвы.
Вспенится в облаке каплей игристогоПросьба, что старше китайского риса:
«Поговори со мной, поговори со мной,Поговори со мной, поговори со мной,Поговори со…»
Мной.
Онкология: Зеленая балерина
Незнакомке
На Родине Грига (точнее, Грина),Где иволги ивам кудряшки чешут,Танцует зеленая балерина,Порхая на кончиках хрупких чешек.
А здесь в полный обморок жрут лекарства,Спастись по которым мечтали все бы;Ворона за окнами, глухо каркнув,Уносит к пророкам сырое небо.
Пусть день ото дня тяжелей вериги,Но каждый уверен: вдали, незрима,На Родине Грина (точнее, Грига)Танцует зеленая балерина.
Она прилетит – не сейчас, а черезДесятки столетий на крыльях лета…И прячет девчонка под лысый черепСмертельный билет своего балета.
Мы с ней очутились в звериной яме,Где хуже насилия – только жалость.И те, кто когда-то звались друзьями,Сегодня предательски разбежались
Участвовать в жизненных хит-парадах,Жевать из бездомных собачек булки…Танцуй, моя радость, пока я рядомСтою, опираясь лицом о бункер.
Мы вместе прорвемся из тряской тиныНа красном коне колокольной конки:На Родине Грига (точнее, Грина)Нас ждут одногрудые амазонки.
Я стану Памеллой, а ты – Мореллой:С нас варвары будут писать эстампы.Мы ловко натянем тугие стрелыИ пустим по свету амуров ампул.
Поэт я. И жизнь у меня – разбита.Кому как не мне погибать на минах,Взрывая планеты? Но ты-то, ты-то…Прости мне, зеленая балерина.