Закрыть глаза – родных не встретив глаз(Того, вернее, что от них осталось).Так бабушки, когда приходит старость,Ложатся в рай, забыв на кухне газ.
Закрыть глаза – так раковый больной,Навеки веки под рукой сестричекСмежает,Улетая к БеатричеИ обретая дантовский покой.
В полнейшей тьме ты весь как будто «над»:Не только тьмой, – но даже белым светом,Что греет чернокожую планету…
Закрыть глаза —И Африки не знать.
Закрыть глаза – не видеть в них тебя(Читай: себя) – и весь народ йоруба.
… А женщины, которых любит Рубенс,Готовят фарш для пышных кулебяк.
Будда и червячок
(Сутра о своевременности)
Мне рассказали… Я бы неСмог написать ни ямба сам:Будда сидел под яблоней.Будде хотелось яблока.
«Будде хотелось»?! – Опаньки!Факт вопреки пророчеству.Это в какой же опереБудде чего-то хочется?!
Страсти давно похерены,Но не об этом песенка:Яблоко было – зелено,Будде не дали лесенку.
Будда стоял растерянно.Будда тянул кота за хвост.Лезть мудрецу на дерево —Вроде бы не по статусу.
Вышло светило яркое —Выжгло сады по осени:Спелые чудо-яблониСами плоды и сбросили.
Будду при виде яблокаРадость постигла дикая…Вдруг червячок из ядрышкаЙогу сказал: «Иди-ка ты!
Мне и без будд здесь нравится.Гажу я здесь и юркаю!» —В общем, согласно правилам:Будда – не пара Ньютону.
Время
Памяти Иосифа Бродского
Ты приедешь ко мне – я не брошусь с порога встречать:Как тогда, полупьяным, – с блевотой и счастьем в обнимку.Я теперь выхожу не в кабак, не на площадь, – а в чат.Аватар, согласись, не украсишь рентгеновским снимком.
И пишу я теперь (даже стыдно!), как глупый кадетВ эмиграции, – приторный, пафосный вальс в стиле ретро.А по улицам ходят молекулы в виде людей.Ганс читает спецкурс по фрейдизму.А бедная Грета
Доедает в «Макдональдсе» свой двухэтажный хот-дог,Опуская глаза перед взглядом бездомной собаки.Ты приедешь все тот же —Высокий. Усталый. Худой.В очень модной подаренной мной (или кем-то) рубахе.
Было время, ты помнишь, чужих я боялся вещей?Я снимал их с тебя, как с Маруси казак – коромысло.Но сейчас, кто что носит, поверь, не несет вообщеНикакого – ни личного, ни социального – смысла.
Ты приедешь в мой дом – он покажется страшно чужим.У него по весне отрастут стометровые башни,И на каждой из них будет маленький призрачный джиннВыпускать из бутылки смешные мечты о вчерашнем.
Ты, конечно, захочешь узнать, что случилось в конце:Где хозяин?Где старая кухня с прокуренным газом?
Но в ответ только хрипло затявкает, дергая цепь,Внук той сучки, что стала котлетой для девочки Ганса.
Попытка Сэлинджера
Наташе Антоновой
Выйди, Сестренка.Прятаться – больше негде:Светит, как солнце, твой пацифистский нимб.Наши мужья – Поэты – тусят на небе.Мы – непонятным раком – сидим под ним.
Дай закурить.Забей сигарету праной.Верю в Тебя,Как дети – в советский фильм.Видишь, как щедро хлещет нектар из крана? —Только не вздумай ставить проклятый фильтр.
В каждом прохожем —Прячутся херувимы.В каждом дерьме —Вместилище чистоты.Мы беззащитны так, что неуязвимы:Нам непонятно, кто изобрел щиты.
Это, конечно, глупо —Дышать эфиром.Всей внутривенной пропастью – падать в рожь.Кто-то Большой на жизнь не поставил фильтра:Так и кури, Сестренка, —Авось, умрешь.
Синдром фатальной обреченности
Анна Юннис. г. Санкт-Петербург
От автора:
Детство я провела на Северном Кавказе (в одном из тех городков, где Печорин наделал много шуму), позже переехала в Петербург и обвенчалась с его колоннадами, крышами и каналами на долгие пятнадцать лет.
Окончила факультет политологии СПбГУ, затем вступила в ряды членов-корреспондентов АРСИИ им. Г.Р. Державина. Сейчас изучаю психоанализ, отчего пришлось изменить ставшему родным Питеру с господином Фрейдом и углубиться в тайны человеческой души.