— Она там.
Колин послушно посветил в сторону алтаря, куда показывал Дануорти.
Киврин, опустившись на колени, склонялась над чем-то распростертым на полу перед алтарной преградой. Подойдя ближе, Дануорти увидел, что это мужчина. Его ноги и нижнюю половину туловища прикрывал пурпурный покров, а большие грубые руки были скрещены на груди. Киврин пыталась запалить свечу от уголька, но свеча, давно оплавившаяся до крошечного огарка, сразу же гасла, поэтому Колина с фонариком Киврин встретила благодарным взглядом.
— Вы должны помочь мне с Рошем. — Киврин, щурясь от света, подалась вперед, будто собираясь взять мужчину за руку.
«Думает, что он еще жив», — решил Дануорти, однако Киврин продолжила тем же будничным тоном:
— Он умер сегодня утром.
Колин посветил на усопшего. Скрещенные руки в безжалостном электрическом луче оказались почти одного цвета с пурпурным покрывалом, но лицо умершего было светлым и совершенно умиротворенным.
— Он кто? — заинтересованно спросил Колин. — Рыцарь?
— Нет, — ответила Киврин. — Святой.
Она накрыла окоченевшую руку своей. Мозолистой, окровавленной, с черными от грязи ногтями.
— Вы должны мне помочь.
— Помочь в чем? — уточнил Колин.
«Она хочет, чтобы мы помогли его похоронить, — понял Дануорти. — Но мы не справимся». Этот Рош просто громадина. Наверное, при жизни он возвышался над Киврин на голову. Даже если каким-то чудом удастся вырыть могилу, поднять тело они не смогут даже втроем, а вытащить его на погост на веревке Киврин не позволит.
— С чем помочь? — повторил Колин. — Надо торопиться.
Торопиться и впрямь надо было. Дело шло к вечеру, а в темноте им ни за что не отыскать дорогу через лес, и сколько Бадри сможет продержать прерывистую переброску, тоже неизвестно. Он обещал сутки, но, судя по его виду, хорошо, если два часа протянет, а уже прошло восемь. Земля мерзлая, у Киврин сломаны ребра, действие аспирина заканчивается. В холодной церкви Дануорти снова начинала бить дрожь.
«Мы не сможем похоронить его, — глядя на коленопреклоненную Киврин, подумал Дануорти. — Только как ей сказать, если я и так опоздал помочь со всем остальным?»
— Киврин…
Девушка ласково погладила окоченевшую руку.
— Похоронить мы его не сможем, — проговорила она все тем же ровным отрешенным голосом. — В его могилу пришлось положить Розамунду, после того как мажордом… — Она посмотрела на Дануорти. — Я попыталась вырыть утром еще одну… Земля слишком твердая. Лопату сломала. Я прочитала над ним отходную. И хотела позвонить в колокол.
— Мы слышали, — кивнул Колин. — Так мы вас и нашли.
— Нужно было девять ударов, — продолжала Киврин, — но я не смогла. — Она ухватилась за бок, будто вновь переживая ту боль. — Помогите мне прозвонить остальные.
— Зачем? — удивился Колин. — Вряд ли здесь кто-то остался в живых. Никто не услышит.
— Не важно, — сказала Киврин, глядя на Дануорти.
— Времени нет, — попытался вразумить ее Колин. — Скоро стемнеет, а до переброски…
— Я отзвоню. — Дануорти поднялся. — А ты оставайся здесь, — велел он, хотя Киврин и так не шевельнулась. — Я позвоню в колокол.
— Темнеет ведь. — Колин бросился за ним по проходу, и луч фонарика беспорядочно запрыгал по колоннам и полу. — А вы сами говорили, что неизвестно, сколько Бадри продержит переброску. Ну, подождите!
Дануорти распахнул дверь, заранее сощурившись, чтобы не ослепила белизна, но снаружи уже сгущались сумерки, и небо набрякло тучами. В воздухе пахло снегом. Он поспешил через погост к колокольне. Корова, которую заметил Колин на въезде в деревню, пролезла в калитку и ковыляла навстречу между могилами, проваливаясь копытами в снег.
— Какой смысл звонить, если все равно никто не услышит? — пожал плечами Колин, останавливаясь, чтобы выключить фонарик, и снова кидаясь вдогонку.
Дануорти зашел на колокольню. Там царили такая же темнота и холод, как в церкви, и еще пахло крысами. Корова просунула голову в дверь, и Колин, протиснувшись мимо нее, встал у полукруглой стены.
— Вы же сами все время говорили, что нужно назад, что переброска закроется, а мы тут останемся, — напомнил Колин. — Даже без Киврин хотели вернуться.
Дануорти постоял, давая глазам привыкнуть и заодно восстанавливая дыхание. Не надо было так быстро шагать, теперь снова сдавило ребра. Он отыскал взглядом веревку. Она висела прямо над головой, с засаленным узлом примерно в футе от размочаленного конца.