Он не успевал уклониться от свалившего его удара. Последнее, что он услышал, было, как Сесиль говорит: «Ты должен жить».
Невиль очнулся и услышал лязг оружия и крики. Пытаясь сесть, он подивился, сколько же герцог заплатил Жаку, чтобы Церковь дала на это добро.
Голова раскалывалась, и все болело; не тело, а сплошные синяки. Судя по всему, лупили его с энтузиазмом.
Он огляделся. Его бросили в кладовку, наспех переделанную, чтобы сойти за темницу. В комнате было одно оконце, и через него пахло дымом.
Невиль доковылял до его узкой щели и выглянул наружу. Во дворе под ним валялось несколько тел. На другой стороне вымощенной плитами площади горела башня, в которой располагалась библиотека Женевьевы.
Он услышал за дверью бухающие шаги и возгласы. Невиль заколотил по дереву, и через мгновение дверь открыл солдат с диким взглядом; он носил ливрею герцога.
Солдат поднял меч, потом увидел плащ, который был на Невиле.
— Вы сэр Невиль Дюмутье?
Невиль молча кивнул.
Тот оглядел камеру:
— Еретики посадили вас в тюрьму? — Он снова кивнул. Стражник вручил Невилю кинжал. — Ходите с осторожностью, — сказал он. — Кто-то мог затаиться.
Все было так просто. Его не обыскивали. Как хорошо, что он смог одолеть спуск по ступеням и выйти на улицу без посторонней помощи: поддерживающая рука могла обнаружить сверток ткани, который кто-то подшил сзади к его плащу.
Брат Жак ждал его во дворе.
— Леди, — прохрипел Невиль. — Где леди?
Жак печально покачал головой и кивнул на горящую башню.
Невиль резко проснулся. Ему приснился какой-то беспокойный сон — огни и крики. Поняв, что это был не сон, а воспоминания, он откинулся на походную постель и заплакал.
Рыцарь не смог снова заснуть, поэтому выполз из своей палатки и подложил несколько веток в костер. Он разбил свой лагерь немного в стороне от других войск, и те с уважением отнеслись к его необщительности, поскольку все знали, что еретики с ним жестоко обошлись. Шумные торжества солдат, тем не менее, не давали ему уснуть; ересь была уничтожена, напоминали они друг другу — и ему — снова и снова, и герцог отомстил.
Наконец все уснули. Невиль развернул сверток из ткани, в котором лежала Книга, и разложил несколько страниц у огня. Поджидая, пока вернется сонливость, он приглядывался к ним, и снова ощущал искру удивления и пробуждающегося осознания, с которыми впервые столкнулся на сцене театра Женевьевы.
Она дала Невилю дело, достойное его сил. Теперь он знал, что каждый из людей обязан принять на себя ответственность за всю цивилизацию. Он должен сделать все возможное, чтобы древние знания принесли плоды через его действия и действия тех, кто выучится у него. Но сначала ему нужно было оплакать Женевьеву должным образом, потому что он не сумел должным образом оплакать свою жену и заплатил за это упущение годами несчастливости.
Он взял страницы и какое-то время раскладывал их то так, то эдак, стараясь в их расположении выразить рассказ о том, что произошло здесь, в этой удаленной долине. Однако ничто не помогало объять весь шок и боль случившегося.
Наконец Невиль смешал страницы в одну стопку и принес свои седельные сумки. Он достал свой письменный набор и свежий лист пергамента. При свете костра он нарисовал башню, пораженную молнией, с выпадающими из нее фигурами и рушащимися на землю горящими книгами. От его слез линии расплывались.
Закончив, он добавил свою страницу[3] в Книгу, тщательно завернул ее и лег спать.