Конечно, всё происходящее сильно отличалось от званых ужинов в замках Велленхэма, коих Лисси довелось видеть аж восемь, а ещё в двух – даже принимать участие. Не было здесь ни разодетой по последней столичной моде публики, ни изысканной пищи, ни богатых дворцовых интерьеров. Некоторые кочевники сидели на поваленных стволах, но большая часть расположилась прямо на земле, вокруг костра. Лишь несколько тяжелораненых оставались в шатрах, не принимая участие в общем веселье.
Разговоры, царившие тут, были намного непринуждённей и честней, чем застольные беседы светской знати, и, пожалуй, поинтереснее. Лисси весело болтала с Далахаром и двумя целительницами, не отходившими от северянина в последнее время ни на шаг. Совсем рядом Кайхем, малость раздобревший от нескольких кружек напитка, который в дрянной таверне сошёл бы за дешёвый эль, в подробностях описывал произошедшую недавно стычку с заннумами. Новость о том, что крупный отряд этих воинов пустыни был уничтожен, вызвал неподдельную радость у предводителей остальных племён.
– Я бы никогда не поверил, что столь юное и хрупкое создание может так мастерски махать мечом! – воскликнул Кайхем на Общем Слове, чтобы Лисси поняла, о чем идёт речь.
Добрая сотня взглядов повернулась к девушке. Та поморщилась: подобное внимание ей было неприятно.
– Эта, что ли? – удивлённо пророкотал один из вождей, огромный рыжебородый мужчина, на голову выше Кайхема, и значительно шире. – На вид она не смотрится воином.
– Первое впечатление тебя обманывает, Найгар. Поверь мне, за свою жизнь я никогда не видел бойца, хоть в десятую долю столь же хорошего, как она, – возразил Кайхем. – Я тебе больше скажу, после той драки я упросил её обучить нас своему искусству боя.
Рыжебородый оглушительно расхохотался, утирая слёзы:
– Она учит тебя? Ты, должно быть, сошёл с ума.
– Лисси бить любой! – возмущённо воскликнула Арра, пытаясь защитить свою наставницу, и тут же, залившись краской, замолкла.
Стихли и остальные кочевники.
– Кажется, женщина твоего племени влезла в разговор вождей, – заметил Найгар негромко, но веско.
– С пьяных глаз чего только не покажется, – чётко и внятно проговорила Лисси, глядя прямо перед собой.
Кто-то из кочевников издал вдох, полный удивления.
– Кажется, твои женщины совсем обнаглели, – прорычал Найгар. – Ты, надеюсь, положишь этому конец?
– Лисси – не из моего племени, она – наша гостья, – спокойно покачал головой Кайхем. – Очень дорогая гостья, – повторил он со значимостью. Что же до Арры, то я не стану её наказывать, ведь она защищала Лисси от твоих нападок.
– Тогда я сам этим займусь, – в ярости прохрипел Найгар, отбрасывая кружку с пойлом в сторону.
Кайхем моментально вскочил на ноги, и острие его клинка упёрлось в грудь рыжебородому. Несмотря на огромное количество выпитого, рука его ничуть не дрожала.
– Я не могу этого тебе позволить, – холодно произнёс он, но тут Лисси снова будто бы ни к кому не обращаясь, сказала:
– Этого рыжего борова можно не удерживать. Он представляет опасность только лишь для себя самого.
На этот раз рассмеялась добрая половина кочевников.
– Ты хочешь сказать, мне убрать меч? – улыбаясь, уточнил Кайхем.
– Именно, – кивнула девушка. – Если этот обожравшийся индюк хочет урок боевых навыков, он его получит.
Такого Найгар стерпеть уже не мог. Отбросив клинок Кайхема, он, с налитыми кровью глазами, ринулся на сидящую на земле Лисси. Девушка осталась на месте, и даже бровью не повела. Но когда рыжебородый оказался в пределах досягаемости, она одним резким движением плеснула ему в лицо содержимое своей кружки. Облитый травяным отваром, Найгар на мгновение опешил, и Лисси, смеясь, запустила в него опустевшей посудиной.
Глиняная кружка рассекла тому лоб, и разлетелась на куски.
– На Древнем Слове это называется Aennari ka thalliarhiarh ylnarhin, что можно перевести как «Искусство превращать в оружие любой предмет», – пояснила девушка остальным, с озорством посматривая на рыжебородого.
– Мерзавка! Дрянь! – выдохнул Найгар, собираясь с силами: импровизированный метательный снаряд нанёс довольно ощутимый урон. – Сейчас ты мне ответишь!
Лисси, молча улыбнувшись, швырнула ему в глаза пригоршню сухой земли, запасённой заблаговременно. Вожак кочевников взвыл от ярости и принялся тереть лицо здоровенной ручищей, осыпая девушку проклятиями, уже на своём языке.