- А я, значит, не такой, - догадался Владимир.
- Ясное дело, - усмехнулся Чира.
«Беда», - подумал Володарский: «Простой мальчишка вмиг расколол! А встреть я взрослого… Нет, определённо нужно больше молчать, и рот открывать только в случае крайней необходимости». Вслух же, спросил:
- Ну и что ты про меня тогда надумал?
- Я со Шкетом обстоятельно поговорил. В жизни не поверю, что он из «лягавых», - сказал мальчик твёрдо. – Да и чемодан тогда у дамочки он потянул, больше некому. Так что не катит твоя сказочка, дядя. Ты или «фартовый» или беглый «политический». Только ты не боись, я тебя закладывать не побегу, нет у меня такой привычки. И денег за молчание с тебя тоже не стану брать. Живите себе, я вам помехой не буду. В понедельник приедет хозяйка, с ней про это и порешаете. Только учти, если какая помощь понадобится, ты обращайся. Знаешь ведь, где меня искать?
Володарский, молча, кивнул.
- Тогда вот она: профессорская дача, - сказал Чира, указывая на один из домов через дорогу.
- А вот рубль сдачи, - продолжил он, протянув Володарскому крупную монету.
После чего развернулся и поскакал через лужи в сторону вокзала.
Эпизод пятый.
Пётр Копейкин по кличке Чира.
Нельзя сказать, что именно Петька Копейкин первым придумал дежурить на вокзале. Но то, что он стоял у самых истоков этого доходного промысла – это точно. Пока были Грабуны обычным пристанционным посёлком, дачный сезон проходил здесь вяло. Так – наезжали родственники, привозили на лето детей. Ну и сами задерживались на недельку-другую подышать свежим воздухом, искупаться в речке со странным названием Илвань, да побродить по местным лесам.
Но вот как выделили на северной окраине посёлка место для застройки под дачи для отдыха всяких поэтов да художников, ситуация в корне переменилась. «Писательских» дач на всех, ясное дело, не хватало, а повращаться в среде местной интеллигенции желающих было – хоть отбавляй. Местные жители быстро смекнули, что лето можно провести и в пристройке или у детей в городе, сдавая дом богатым городским.
Сначала желающие подзаработать писали однотипные объявления: «Сдается дом на дачный сезон…» и расклеивали их на заборах и столбах возле станции. Однако ушлые мальчишки быстро додумались эти объявления обрывать. Взамен они предлагали свои услуги. Как тем, кто хотел сдать жильё, так и тем, кто хотел его снять. Особо упрямые или скупые хозяйки попытались, было, жаловаться участковому на молодёжь, но быстро сдались. Поди ж ты разбери, который из этих пострелят сорвал твоё объявление. Так и завертелось. Сначала местная пацанва из тех, кто побойче бросалась на приезжих скопом, толкаясь и перекрикивая друг друга. Но потом Чира и ещё несколько ребят постарше навели в этом деле порядок. Установили очередь и правила. Сначала их не особо соблюдали. Но после того, как Петька в одиночку отлупилздоровенного Митьку Жобойского по кличке Жаба, вздумавшего обложить мальчишек данью, авторитет Чиры взлетел на невиданную высоту. К нему шли, если возникала спорная ситуация, его именем пугали, если кто-то жульничал. Казалось бы, должен был Петька возгордиться и нос задрать. А он наоборот, будто кит на мелководье, всё старался нырнуть и затеряться в толпе мальчишек. В конце концов, номинальным лидером их ватаги стал Мишка Якушкин. Но и тот в особо запутанных случаях шёл к Чире за советом.
Сезон начинался в первых числах мая, а заканчивался, бывало, когда поля уже покрывал снег. Большинство ребят, ошивались у вокзала в начале и в конце каждого тёплого месяца, когда с поездов сходил основной поток дачников. Петька же бывал на вокзальном перроне чуть ли не каждый день. И часто не в пустую. Про его нюх на заработок ходили легенды.
Он быстро научился распознавать, который из приезжих задумал снять дачу, а который, в гости или по делам. Заработать тут можно было по всякому: и с хозяйки дачи за клиента денежку поиметь, и с самого клиента. Если же улыбнётся удача, ещё и за помощь в переносе чемоданов или сумок могли подкинуть гривенник или два.
Вот и давеча вечером все уже разошлись по домам, и только Чира с тремя младшими, продолжал и продолжал бесконечную серию в «дурака» на щелчки в развалинах старой крепости. И ведь дождался: заработал два рубля. Полтину он решил поделить между вчерашними «мальками». А-то прямо прозрачные от постоянного недоедания. Ещё полтину он собрался отдать своей тётке Екатерине, злющей и худой, с тонкими кривыми пальцами, что так и норовили вцепиться Петьке в ухо. Только деньги могли привести её в благостное расположение. Поэтому мальчик раз или два в неделю приносил ей «найденные» то двадцать, то пятьдесят копеек, после чего тётка несколько дней не трогала его многострадальные уши.