Право руля!
Лево руля!
Так держать!
- Годная идея, - похвалил Чира Алёшку, и тот покраснел от удовольствия. Петька зря не похвалит.
- Значит, если не возражаешь, поживёшь пока у меня в сарае, - обратился Чира к Славке. - Спешить тебе некуда, лето длинное. Глядишь, чего и придумается. Одна проблема – жрать тебе что-то нужно будет…
Он выжидательно посмотрел на Славку. Поколебавшись, мальчик протянул ему «десятку».
- Последнее не забираем, - отрезал Петька Копейкин.
- У меня ещё есть, - смущённо сказал Славка и добавил. – Немного.
Чира хмыкнул, смерив непростого «малька» взглядом. Взял протянутые деньги.
- Ну, если ещё есть…
Он посмотрел на Алёшку.
- Кто ещё про него знает?
Тот пожал плечами:
- Мы с Гейкой Арбузяном на него утром наткнулись. Идёт под дождём, не прячась прямо по лужам, воды полные сандалии, и ревёт. Видим – ненашенский. Думали, из дачников кто заблудился. А оказалось… Сам слышал.
- С Гейкой я сам поговорю. А ты – помалкивай про это дело. Не ровен час не тому сболтнёшь, а он, может, в розыске.
Алёшка перекрестился в знак обета молчания.
- Могила! – пообещал он.
- -Смотри, - сказал ему Чира и погрозил кулаком.
- Тебя Славка зовут? – переключился он на новенького. Тот кивнул. – Меня - Чира. Пошли Славка, покажу твоё новое жильё.
Эпизод восьмой.
Володарский.
Вернувшись домой, Володарский тут же обработал рану Тони лекарствами, которые он получил у доктора Бубенчикова. Тоня постанывала и морщилась, но терпела. Старую повязку, пропитанную кровью и серым гноем, он выбросил в ведро. Сделал примочку, прижал лекарство ватой, сделал новую перевязку. Девушка вымученно улыбнулась и снова забылась сном. Владимир долго вглядывался в её лицо. Ему вдруг так захотелось ещё раз, как тогда, в поезде, её поцеловать.
Тяжело вздохнув, он вышел из спаленки, осмотрелся и решил навести в доме порядок. Стараясь не шуметь, убрал обратно к сараю бадью, послужившую им ванной, подмёл,вымыл полы. Потом достал из чемоданов и разложил на диване, служившем ему кроватью, добытую в поезде одежду.
Два пиджака, один подошёл, второй уж чересчур велик, оба серые старомодные. Брюк было трое. И с ними была та же история. Коричневые и серые были ещё ничего, а вот чёрные надо ушивать, уж больно велики. Пяток рубашек. Шесть пар «семейных» трусов, столько же маек. Отдельно, чтоб не вымазать остальную одежду, скрученные в узел гимнастёрка и галифе с пятнами крови.
И зачем это кто-то сунул в чемодан? Это же такая улика! Вот что теперь с этим всем делать? В печи сжечь? Закопать? Или отстираются? Ладно, стемнеет – решим.
Володарский отложил испачканную форму в сторону.
А это ещё что? Из-под вороха одежды выглянул чёрный краешек сотового телефона. Тонька что ли засунула? Когда только успела? И зачем? Без зарядного устройства он бесполезен? Или тут ещё и «зарядка» завалялась? Никаких проводов не было видно. Неужели рассчитывает, что Володарский из местных деталей запросто соорудит ей устройство для зарядки?
Владимир усмехнулся и решил, что как только Тоня проснётся, разочарует её по этому поводу.
Что там ещё осталось? Две пары белых летних туфель, похожих на полукеды. «Мыльно-рыльный» набор в кожаном чехле. Кстати, это может стать большой проблемой. Он понятия не имел, как бриться опасной бритвой.
Он окинул взглядом разложенное «богатство». Без глажки нечего было и думать о гражданской верхней одежде.
Ничего не поделаешь, Володарский надел военную форму, в которой он ходил утром за лекарствами. После чего побывал на рынке, где накупил разной снеди. На обратном пути он познакомился с хозяйкой соседнего участка, и та за восемь рублей взялась выстирать и выгладить их изгвазданную углём одежду.
Ближе к обеду сварил из купленной на базаре курицы вкусный и сытный бульон. Разбудил и накормил Тоню. Когда девушка снова уснула, пообедал сам. Потом Володарский, как был, босиком, в расстёгнутой гимнастёрке без ремня, с закатанными рукавами вышел на крыльцо дома, присел на ступеньки в тени от козырька веранды.
Было жарко. Остатки утреннего дождя исчезали прямо на глазах.
Он закурил одну из последних сигарет, пряча её в кулаке. Нужно было переходить на местное курево, но в папиросах «Дукат» купленных на рынке, был такой дерьмовый табак, что Владимир решил вообще бросать курить.
Вот докурит сигареты, сколько там их осталось в пачке, и бросит.