Володарский издалека увидел, что калитка во двор дома, который они сняли, открыта. А он точно помнил, что закрывал её, уходя. Гости? Кого ещё принесло? Может, хозяйка приехала раньше времени? Осторожно, чтоб не скрипнула, Владимир прикрыл деревянную дверцу за собой, двинулся в обход дома, чертыхаясь, что не взял с собой оружие.
Завернув за угол, облегчённо выдохнул.
В тени навеса у закрытой входной двери сидел, тот, кого он разыскивал. Да не один, а с каким-то совсем мелким пацанёнком в матросском костюмчике и школьным ранцем на ободранных коленках. У самого Чиры под левым глазом наливался крупный бланш, он то и дело сплёвывал кровь, которая сочилась из разбитой губы.
- Вы, когда входите, калитку за собой прикрывайте, - сказал Володарский, появляясь из-за угла.
Чира вздрогнул, вскочил на ноги. Малыш наоборот, сперва сжался весь, пряча голову за ранец, потом осторожно выглянул, разглядывая Владимира.
- Каким ветром тебя сюда занесло? – спросил Володарский. Он решил пока говорить, что сам «с собаками» искал мальчика по всему посёлку.
Чира глянул на него исподлобья, помялся, не зная, куда деть руки. Наконец засунул их в карманы и хрипло сказал:
- Поговорить бы.
- Поговорить? – переспросил Володарский, усмехнулся и кивнул. – Можно и поговорить.
А сам с тревогой подумал: «Неужели этот малец всё-таки вздумал меня шантажировать?»
Чёрт! И ведь придётся платить. Не убивать же!
Он снял навесной замок с двери, сказал:
- Тут, пока, подождите, - и зашёл в дом.
- Тоня! – позвал он девушку, входя в гостиную.
- Я здесь, - откликнулась та. Она сидела у стола, одетая в мятую гимнастёрку без ремня и в галифе, которые ей были размера на четыре больше. Перед ней лежала раскрытой какая-то книжка.
- Давно проснулась?
- Пол-часа где-то. А тебя нет.
Володарский подошёл, потрогал её лоб. Горячий.
- Нога болит?
- Болит, - подтвердила Тоня. – Но уже лучше. Не дёргает, как раньше было.
- Температура ещё есть, - сообщил Владимир. – Давай я тебя на кровать перенесу, а потом ещё бульончика налью?
- Можно я ещё немного посижу? А-то от лежания бока уже болят.
- Можно, но потом, - пообещал Володарский. – Сейчас у нас гости.
Он подошёл, аккуратно поднял девушку на руки, понёс в спальню. Тоня успела одной рукой взять книжку, другой обхватила его за шею. Спросила, обдавая жаром в ухо:
- Какие ещё гости?
- Дружок твой – Чира. С каким-то малолеткой, - ответил Володарский в полголоса. – Он, по ходу, нас за блатных принял.
- И чего он хочет?
- Может – денег с нас поиметь. А может – ещё чего. Сейчас буду выяснять.
- Ты с ним пожёстче, - посоветовала Тоня. – А-то, если почувствует слабину, прилипнет, как пиявка…
Володарский кивнул, уложил девушку в кровать. Та сразу же повернулась на бок и закрыла глаза.
- Подожди, - сказал Владимир. Он дал ей два порошка из выданных доктором, протянул кружку с бульоном – запить. Потом погладил по плечу и вышел в гостиную.
Подумал, вышел на крыльцо и позвал:
- Ну, заходите в дом.
Чира придержал младшего мальчика за плечи:
- Ты тут пока побудь.
А сам зашёл и закрыл за собой дверь.
Эпизод девятый.
Петька Копейкин по кличке Чира.
Разговор, который состоялся часом раньше.
- … А он мне говорит, что ихняя команда «реквизирует» сарай. Я спрашиваю: с какой такой погоды? А Тоха, в ответ, мол, теперь в этом сарае они свой штаб располагают. А всякие нэпманы, вроде меня, могут катиться отсюда колбаской.
- Сколько их было?
- Пятеро. Тоха Химаков, Петька Ладыгин да ещё трое с Хутора. Все с галстуками на шее, типа идейные.
Рассказывавший это Петька Копейкин по кличке Чира сплюнул кровавой слюной на землю. Потрогал назревающий синяк. Вытер под носом, проверил, не идёт ли кровь?
- Ну а ты чего?
- Чего – чего? Врезал Тохе по зубам, чтоб не лыбился, одному с хутора нос разбил. Ну и они тоже мне наваляли. Если б не убёг, знатно бы отгрёб.
Не смотря на рассказ о бегстве, на него смотрели с уважением.
- Пятеро на одного! – сказал Мишка Якушкин, одетый в тельняшку не по росту, и ударил кулаком по ладони. – Ну и гады! Это всё Тимка воду мутит. Ещё с прошлого лета, как приехал, начал организовывать пионерский отряд. А ныне у него под началом уже человек тридцать. Вот он силу и почуял.
Разговор шёл на развалинах церкви. Четверо мальчишек расположились вокруг тлеющего кострища. Якушкин и Чира курили, остальные просто сидели, дожидаясь, когда спечётся картошка, закопанная в горячую золу.