Вместо ответов, он получал всё новые вопросы.
На четвёртый день Торопов увидел-таки девушку. Личико было почти детским. Но вот глаза, выдавали, что она гораздо старше, чем кажется.
Бледная, но очень красивая, в простом, слегка помятом платье. Прихрамывая, она вышла из дома и уселась на лавочку. Следом за ней вышел мужчина, сел рядом, обнял. Девушка тут же положила ему голову на плечо. Они тихо о чём-то говорили. Потом к ним присоединился и мальчик. Уселся на скамейку, болтая ногами в сандаликах на босу ногу. Девушка погладила его по голове.
Идиллия.
Если бы не записка, Торопов давно решил бы, что ошибся. Что это простая семья, решившая на время летнего отпуска снять дачу за городом…
Но записка была. А значит, не так они были просты, как казалось.
Два последующих дня Торопов продолжал наблюдение, но ничего особенного на Тургенева, 6 не происходило. По крайней мере, пока учитель там был. Не мог же он днями следить за этим домом. Во-первых, быстро бы примелькался, а во-вторых, у него были дела и в школе, и по хозяйству. Он приходил минут на пятнадцать утром, иногда – в полдень, и минут на пятнадцать вечером.
Никого кроме виденной уже троицы не появлялось. А те жили себе и жили, будто совершенно обычные дачники. Из гостей по утрам захаживала к ним молочница, да ближе к вечеру прибегал приятель мальчика. А так – всё.
Время шло, ничего не происходило. В конце концов, Торопов понял, что таким манером он ничего не высидит. Нужно было переходить к более решительным действиям. Например – познакомиться. Здраво рассудив, что самое слабое звено этой троицы – мальчик, он решил начать с него. Однажды утром, вроде, как случайно, столкнувшись с ним на рынке, Торопов придержал его за плечо и стал расспрашивать. Мол, он здешний учитель, а его не знает. Мальчик здорово напрягся, но отвечал связанно и толково. С его слов выходило, что зовут его Слава Суворов, и что с дядей и тётей он приехал из Северогорска на каникулы. При этом по его лицу было видно, что он отчаянно хочет вырваться, но не решается. Да и учитель держал его крепко.
В планах Торопова было проводить Славу до дома, а позднее наведаться под каким-нибудь предлогом, вроде приглашения мальчика в школьный кружок юных натуралистов, и завести знакомство. Он уже искал глазами продавщицу леденцов на палочке, чтобы подарком задобрить и успокоить мальчика…
Но всё сорвалось. Пётр Копейкин, ну тот, которого Торопов не раз наблюдал заходившим на участок той самой дачи, неожиданно вынырнул из толпы и довольно агрессивно поинтересовался, с чего бы это учитель пристал к его другу. На них стали оборачиваться другие посетители рынка. Пришлось сдавать на попятную.
Однако в полдень, когда учитель, раздосадованный неудачей, пришёл в школу, и, вместо того, чтобы составлять план занятий по русскому языку для третьего класса, выдумывал, как же ему познакомится с жильцами дачи по Тургенева, 6, снова появился Копейкин.
Угрюмо глядя исподлобья, он сообщил, что его вечером, часов в семь, ждут в гости. И назвал адрес.
И вот тут Торопов испугался.
Одно дело наблюдать издали, другое - прямой контакт. Он вспомнил мёртвого Краюхина, Сарафанова, прижимавшего мокрую от крови подушку к груди…
- С чего бы это? – слегка дрожащим голосом спросил он. – Я там никого не знаю.
- Не хотите – как хотите, - буркнул мальчик. – Второй раз не позовут, будьте уверены.
- Но зачем? – не сдавался учитель. – По какой причине приглашение?
Мальчик пожал плечами.
- Я передал, а вы решайте, - сказал он и ушёл.
Какие уж тут школьные дела?
Плюнув, учитель вернулся домой, пообедал, попил чая.
Здравомыслящая часть его кричала об осторожности, советовала немедленно, вот прямо сейчас, идти на вокзал и ехать в город от греха на несколько дней.
Зато другая, воспитанная на книгах Дюма, Стивенсона и Вальтера Скотта, прямо вопила о том, что, раз представился такой случай, идти нужно обязательно. А что касается осторожности, можно, к примеру, записку оставить.
Мол, так и так: в случае чего, искать по такому-то адресу.
Знать бы, зачем его позвали?
Опять крался в душу озноб: может, хотят избавиться как от опасного свидетеля? Сарафанова вон – зарезали…
И снова мысли по кругу...
Ладно, - порядком намаявшись, решил Торопов, - Будь, что будет - схожу.