- Дай ему три червонца, - сказала Тоня.
Володарский протянул три десятки.
- Залезайте! Сейчас отправимся.
Он расположил их в своём служебном купе, сказал дружелюбно:
- Чуть погодя чаю сделаю.
Уже выходя, бросил:
- И не озоровать.
Тоня, откинулась назад, с облегчением выдохнула.
- Что ты ему сказала? – спросил Владимир.
- Потом, - махнула рукой девушка. – Главное едем.
Но и на этот раз доехать им было не суждено.
За две станции до Грабунов, пришёл проводник и сказал:
- Сейчас остановимся, и вы выходите.
На вопросительный взгляд Тони, пояснил:
- Начальнику поезда по телеграфу отбили: на следующей остановке к нам проверка подсядет. Пять человек. Ищут кого-то. Вроде, говорят, зэки из спецвагона сбежали. Народу порешили – уйма!
Говоря, проводник всё буравил их взглядом.
Тоня не стала отводить глаза.
- Присоветуете к кому обратиться на счёт транспорта? – спросила она, вставая.
- Откуда? – пожал проводник плечами. – Попробуй на станции поспрашивать. У кассирши. Среди них ушлые бабы попадаются.
Они прошли в тамбур и, как только поезд остановился, выбрались на перрон.
- Спасибо за приют, - слегка поклонилась девушка и протянула проводнику ещё три червонца.
Володарский по её примеру кивнул головой.
- Я уклад чту. Не довёз – значит и задатка хватит, - сказал проводник, отводя Тонину руку.
Махнул на прощанье и закрыл дверь вагона.
- Что за уклад? – спросил Володарский, - глядя, как исчезает вдали последний вагон.
- Мне дядька рассказывал, что испокон меж блатными и некоторыми проводниками был уклад о помощи друг дружке. И слову верному научил на всякий случай…
Кассирша и в самом деле им попалась толковая. Только по-деревенски не спешная. Лишь часам к одиннадцати она свела Тоню и Володарского с угрюмым бородатым мужиком по имени Трифон, который подрабатывал извозом. Тот подрядился отвезти их в Грабуны за «три рубли», но тоже не особо спешил. Так что тронулись они в путь на телеге, запряжённой унылой лошадкой, только после полудня, и прибыли на место назначения часам к девяти вечера. Мужик высадил своих пассажиров у станционного здания, получил оплату и, меланхолично кивнув, направил лошадку в сторону переулка, где по его рассказу у него жил кум.
Владимир поискал глазами, увидел около закрытой станции скамейку, усадил на неё девушку. Сел рядом, шумно выдохнул.
И что теперь? Похоже, их ждала ещё одна ночь на свежем воздухе.
Тоня, которую здорово растрясло дорогой, сказала хриплым голосом:
- Я в прошлый раз здесь с местными ребятами познакомилась. У них что-то вроде штаба в развалинах старой церкви. Там.
Она махнула рукой в сторону, где в отдалении семафор буравил ночь красным глазом.
Тоня посмотрела на круглые станционные часы. Было без пятнадцати десять.
- Может, не разошлись ещё. Найди там такого худого в тюбетейке. Кличка Чира. Скажи Шкет привет передавал. Спросит: какой Шкет? Ответишь: Метр-в-Кепке. Скажешь ему, что, мол, нужна дача. Минимум на месяц. Желательно – без хозяев. Заплатим чистоганом.
Володарский посмотрел в указанную девушкой сторону.
- И это, - добавила она, морщась от боли. - Ты давай там – не тормози! Одна нога там, другая здесь!
И Володарский пошёл. Почти побежал. Метров через сто на фоне чернеющего неба, показался силуэт развалин. В одном из арочных проходов Владимир увидел мерцающий свет. Кто-то внутри стен без крыши развёл костёр. Он нашарил в кармане один из револьверов, который ему дал Кольцов и двинулся на огонёк.
Как не старался идти тихо, а нога поехала по битому кирпичу. Впереди, по ту сторону арочного прохода, раздался недолгий множественный шум, и всё стихло. Так что когда Володарский, пробрался под своды церковных руин, там было пусто. Лишь потрескивал небольшой костёр. У плоского кирпичного обломка валялись две мятые игральные карты. Не долетев до огня, дымился окурок папиросы.
- Мне нужен Чира, - громко сказал Володарский. Он был уверен, что за ним наблюдают из темноты.
После небольшой паузы звонкий голос из темноты спросил:
- А кто спрашивает?
- Я от Шкета, - сказал Владимир, присаживаясь на выступ. Тут же навалилась усталость.
- Какого такого Шкета? – спросил невидимый мальчик с большей уверенностью в голосе.
- Того, что метр с кепкой.
- А ты кто?
- Конь в пальто, - грубо ответил Володарский.
Секунда, две, и над развалинами зазвенел ребячий смех. Худой пацан, в рваной майке, безразмерных шараварах и тюбетейке на стриженной под ноль голове вынырнул из темноты.
Подошёл к костру.
- Зачем пришёл?
Спросил, напустив в голос взрослого баса. Вышло смешно. Ему на вид было от силы лет четырнадцать.