Наверняка не все, но достаточная часть жителей уничтоженного Кхарназа заслужила свою страшную судьбу.
Искать Мелика было бессмысленно и бесполезно. Раскалённые камни города и тысячи обугленных костей никак бы не способствовали поиску.
Отвернувшись, Тода вернулся к поляне и камню, у которого лежал рюкзак его товарища, вероятнее всего, погибшего ужасной смертью...
Миссия была выполнена. Адельберт был мёртв, вслед за Энайей.
«Знаешь ли ты, отец, что здесь творится?»
Сорок долгих повозок до столицы. Что если существо из огня уже направилось туда? И как быстро оно перемещается?
Из легендарной восьмёрки в живых остались только двое — Иннекони и Руи. Если о Великом Магистре Руи было известно, что он всегда при Академии, совершенствует своё искусство и обучает ему всех достойных, то об Иннекони Тода практически ничего не знал, как и многие в этой части Единого мира, отчасти потому, что этот колдун выбрал себе местом обитания Фризенхайр — далёкий юго-восточный город-порт, который вполне мог быть столицей, если бы не решение Совета. Путешественники, которые бывали в этом городе по делам, рассказывали о неимоверной красоте того, остроконечных башнях роскошных дворцов, высоких и как будто царапающих само небо. Когда-то Тода решил, что непременно побывает в этом потрясающем городе, когда закончит обучение. Кто бы мог подумать, что вместо Фризенхайра его ожидал безумный Кхарназ, ко всему прочему, гибели которого он стал свидетелем.
Нет, ему предстояло вернуться в столицу. Необходимо было поговорить с отцом. То видение, столь ужасно ожившее здесь, требовало разъяснений.
Сорок повозок на обратный путь. И всё в ту же неизвестность.
***
Продвигаясь тем же путём, Тода старался давать себе как можно меньше отдыха. Его радовал тот факт, что все деревни и крестьяне, встреченные им, не были сожжены дотла.
Никаких тревожных вестей из столицы до этих мест не доходило, однако юношу это обстоятельство не сильно успокаивало. Он ощущал себя отстающим от важных событий, в коих играет важную роль, ведь именно о нём говорила госпожа Энайя, и именно ему раскрыл свой грех магистр Руи. Не только лишь свой, а всей легендарной восьмёрки Великих.
«Зачем, для чего они сотворили... ЭТО?»
День сменялся ночью, та — новым днём. Тода был всё ещё в пути, стараясь преодолевать расстояние бегом, что в сапогах вестника было сложно сделать, так как бег в них требовал максимальной концентрации и физической силы, потому что балансировать приходилось каждый раз, когда нога касалась земли.
Три недели в пути, в полуобморочном и голодном состоянии, в конце концов, воздались юноше сполна — столица встретила его твердокаменной дорогой и широко раскрытыми воротами (настоящими железными воротами, сверкающими золотом в любую погоду из-за особого золотистого состава, охраняющего металл от воздействий окружающего мира). Через них проезжало бессчётное количество повозок, проходило множество разношёрстного народа. Охрана ворот являла собой целый взвод солдат, вооружённых до зубов, облачённых в доспехи, привыкших к их тяжести и жаре, которую те создавали в дни, подобные этому. Солнце, казалось, пыталось выжечь из людей всё дурное.
Колонны, шпили, причудливые барельефы, мансарды и черепичные крыши — всё это было очень гармонично скомпоновано, а не хаотично нагромождено.
Потоки людей как будто огибали Тоду, никто не смотрел на него и ни о чём не пытался узнать, лишь всего несколько раз он поймал на себе чей-то тревожный взгляд. Только теперь, уставший и разбитый, юный маг понял, насколько слепо общество, в котором он рос. Каждый встреченный им здесь, в Ллорднере, жил в своём мнимо безопасном мирке, окружённый высокими стенами, солдатами и роскошью. Всё это вселяло ложное ощущение надёжности и постоянства, делая людей ничуть не лучше кротовой полёвки, которая, будучи слепа, вырывается погреться на солнышке, чтобы в итоге стать лёгкой добычей для хищной птицы.
Тода не мог не думать о том, как легко все эти люди могли бы оказаться на месте Кхарназа. И поневоле в глубине души он возненавидел всех в этом городе за их неведение, слепоту и безразличие друг к другу и к таким вот усталым путникам, каким он был сейчас. Теперь он больше понимал Мелика.