Теперь осталось только двое магов — хранитель воздушного, стража Тьмы, и хранитель огненного, безумного изначально.
***
— Эннайя говорила мне ещё до того, как разум перестал ей исправно служить, что огненное создание имеет собственную очень сильную волю, по ошибке переданную ему магами. Последние столетия эта воля стала преобладать над муками и болью, разрывавшими его. Иннекони и Эннайя противостояли этой воле, как я — воле Тьмы. Видимо, Иннекони проиграл.
Какое-то время сохранялось молчание.
Тода и Рамилла всё ещё приходили в себя после заклинания Руи. Великий Магистр показал им всё, с чего начинался его Единый мир, дав возможность пережить свои эмоции. Они чувствовали страх и боль, его любовь к подруге и отчаяние от осознания бесконечности войн, ужас от встречи с Тьмой и триумф победы над ней, даже слышали её мерзкий шёпот, ощущали её волю.
— Как ты... Как ты справлялся со всем этим, отец? — юношу била слабая дрожь.
Великий Магистр, всегда выглядевший грозно из-за острого носа, кустистых бровей и пышной бороды, смотрел на мага с неожиданно добрым выражением лица.
— Так же, как и справишься ты, сын мой, — и предупредив реакцию того с ворохом вопросов, продолжил, — Эннайя изучала тебя. Она была особенной. Могла «читать» людей, их фон, так, как никто другой. И она была уверена в тебе. Твоих сил хватит на то, что даже мне непосильно.
Рамилла вскочила из-за стола. Её тоже забила дрожь.
— Это бесчеловечно! Вы не можете!
Тода непонимающе вертел головой, переводя взгляд то на отца, то на возлюбленную.
— Юное дитя, успокойся. Это ужасная, но необходимая мера.
— Мне кто-нибудь объяснит, Единый побери, из-за чего этот переполох? — Тода разом вскипел. Его злила проницательность Рамиллы, как и нещадящая последовательность отца.
— Тьму необходимо сдерживать, — Руи смотрел на сына. Его глаза источали печаль, — Иннекони хочет уничтожить меня, высвободив силы, способные смести всё живое с лица земли. Однако если установить связь между тобой и воздушным големом, сдерживающая печать не будет сломлена.
Рамилла плакала. Тода был тронут до глубины души её сочувствием. Юноша взял её ладонь. Он понимал всю важность того, что от него требовал отец, также осознавая всю опасность своего положения.
Поверить в то, что кто-либо способен убить Великого Магистра, было сложно, однако в памяти Тоды всё ещё пылал Кхарназ.
— Отец, эта Тьма...
— О, не бойся, сын, тебя она не касалась, поэтому её шёпот ты не будешь слышать, будешь испытывать лишь тревогу и смятение.
Юный маг воспрял духом. В нём появлялась уверенность в собственных силах.
— Тогда я согласен. Я хочу защитить свой мир от Тьмы. Но что нам делать с Иннекони и его безумным огненным питомцем?
Великий Магистр выглядел решительным и сильным.
— Эту проблему я решу сам, а вам следует отправиться к подножию Каменных пальцев, что в тридцати двух повозках отсюда. Всё необходимое снаряжение возьмите у эквиллов. Теперь оставьте меня, — и Руи закрыл глаза, погрузившись в свои мысли.
Тода поднялся со стула, Рамилла держала его руку. Они вышли из комнаты. Дверь тут же захлопнулась за их спинами.
Никто не нарушал молчания. Тем более сопровождавший молодых людей эквилл.
Оказавшись в своей комнате, Тода спросил девушку:
— Как ты?
Рамилла посмотрела на него с заботой и теплом, но было в её взгляде ещё что-то такое, отчего он почувствовал себя не в своей тарелке. Отпечаток смерти.
— Спасибо, нормально, если это возможно... А как ты? Ведь столько всего свалилось на тебя.
Он хотел было ей ответить, но к ним бесцеремонно вошли двое прислужников Руи с походными сумками в руках.
— Ваши вещи собраны. Следуйте за нами.
Тода и Рамилла переглянулись, пожали плечами и отчего-то засмеялись.
И это было прекрасно.
Вот только из глаз девушки текли слёзы.
***
Каменные пальцы — это горы на севере Единого мира. Интересное зрелище для ценителей природных красот. Вторые по высоте после Пика Льда, что царапал небеса к западу от Фризенхайра.
Между Аклайндом и целью их похода была только одна деревушка, похожая на все прочие — аккуратные домики, возделываемые поля, доброжелательные крестьяне.
Молодые маги погостили у одной семьи вилланов, в которой было семеро детей, чья уставшая мать светилась счастьем, несмотря на практически нищенское существование. Тода успел позавидовать каждому члену семейства. Ни один из них, начиная от двухлетнего мальчонки, с упоением шлёпающего рукой по луже рядом с домом, заканчивая уже седым и хмурым главой семейства с натруженными мозолистыми руками, не думал об участи мира, в котором живут. Дела насущные, постоянная борьба за выживание — вот и всё, что у них было. Ни магии, ни огненных людей, сжигающих города, ни Тьмы, пожирающей жизнь и разумы...