Тода поднял ту над собой и откинул крышку. В одно мгновение всё скрылось в черноте.
Рамилла видела, как из шкатулки вырвался столб чёрного дыма и разом скрыл всё внутри печати. Она больше не видела юношу внутри урагана. Только со второго взгляда она поняла, что это не дым. Тьма бушевала внутри печати.
Девушка отчаянно пыталась нащупать разум Тоды, но слышала лишь тысячи криков и воплей, какофонию страдания и боли.
***
Сначала он решил, что ослеп. Потом из абсолютной темноты выплыл плачущий кровью человеческий лик и снова исчез. Страх и ужас буквально сковали юношу. Он услышал сотни голосов — ругань, проклятья, стоны, плач и безумный смех, почти неразделимые, но всё ещё различаемые.
Он оказался внутри Тьмы. Но как это произошло? Ведь её касаться ему не нужно было, только лишь связать себя с элементалем воздуха. И как, Единый раздери, Тьма оказалась в шкатулке?
«Что происходит?!» — Тода и не думал, что повторяет вопрос Рамиллы.
Внезапно его мысли стали будто расползаться, и он почувствовал, как его сердце сжимает невидимая сила, словно пытаясь раздавить.
В ужасе Тода собрал свою волю и принялся расчищать мыслеплан, чтобы удержать его целостность.
«Необходимо вернуть Тьму обратно, но как её уместить в шкатулку?»
И он решил попытаться ужать её до размеров камешка. Сосредоточившись, он направил всю свою концентрацию на решение этой безумной задачи, и нужные слова и действия сами всплыли у него в голове. Он не помнил, где слышал или видел подобное. Может, от отца, может, в Академии. Но теперь только лишь оно имело значение, ведь только от этого зависела его жизнь. И скорее всего — жизнь Рамиллы.
С переменным успехом шла его борьба с Тьмою из шкатулки. Голова трещала от боли, руки словно налились бронзой, а ноги давно уже его подвели, и стоял он на коленях, обливаясь потом и дрожа от напряжения, но продолжая творить заклятие, сорванным голосом выкрикивая необходимые фразы.
Казалось, Тьма непобедима.
Тода не знал, сколько времени он уже провёл внутри печати, но чувствовал, что ему предстоит ещё долгая борьба. Ставки слишком высоки, чтобы сдаваться. Однако он знал, что без Рамиллы за спиной предпочёл бы сдаться, лишь бы прекратить эту изнуряющую пытку. И если он не справится, ей предстоит в одиночку сдерживать эту мощь и пытаться закрыть печать. Великий Магистр Руи знал, что делает, когда направлял их на это задание. Любовь — сильнейший стимул к жизни и борьбе за неё.
Минула вечность... Или час? Никто из молодых магов не знал. Им некогда было отсчитывать мгновения.
В конце концов, Рамилла, сморгнув пот с ресниц, потеряла сознание. Такого никогда не ожидаешь, потому она повалилась вперёд, разбив нос о напольную плиту. Ей стоило огромных усилий сдерживать печать.
Очнулась она с криком, пытающимся вырваться из её груди, но уста издали только тихий хрип. Голова плыла, в глазах темнело и прыгали огоньки. Тело не подчинялось ей. Она попыталась поднять голову и посмотреть, что с Тодой, но не смогла. Слёзы потекли из её глаз, она не нашла им объяснения. Рамилла снова попробовала поднять голову; ей очень хотелось увидеть, что с любимым всё хорошо. Однако это усилие привело только к новой потери сознания...
Девушка вновь пришла в себя уже лёжа на спине. Что-то прохладное и мягкое касалось её лба. Открыв глаза, она встретила тёплый взгляд Тоды. Юноша держал у её лба кусочек влажной ткани.
— Мы справились, Рамилла, — он плакал. Она тоже заплакала.
Он поцеловал её в губы.
***
Они потеряли много сил и были вынуждены остаться внутри Пальца ещё на пару дней, чтобы восстановиться.
Большую часть времени они медитировали и спали. Радость от победы над Тьмой (хотя до конца ни один из них не был уверен, с чем они столкнулись) быстро сошла на нет, уступив место множеству новых вопросов, поднимать которые ни тому, ни другой не хотелось. Вместо этого в редкие моменты тех двух дней, когда молодые маги всё же говорили, темой их бесед были забавные истории из Академии.
В конце концов, набравшись сил, они отправились в обратный путь. Запечатанную в камень Тьму Тода запер обратно в шкатулку, и теперь она вновь покоилась в рюкзаке за его спиной. Он непременно хотел выяснить у отца, что всё это значит.
День сменялся ночью, и юноша был безмерно рад этому, ведь теперь Рамилла засыпала в его объятьях, укрываясь одним с ним походным одеялом. Ничего такого, просто сон, но для влюблённого юноши это было верхом блаженства.
Дорога назад заняла больше времени. Отчасти потому, что заклинание выкачало из них почти все силы, отчасти — путники не спешили назад. Им хорошо было в пути. Ведь то, что ожидало их впереди, здесь не довлело над ними.