Так или иначе, Аклайнд неминуемо становился ближе с каждым днём, как и предстоящая беседа с Великим Магистром.
— Волнуешься? — девушка смотрела на него с теплом и заботой.
— Да, конечно... Но сильнее всё же злость.
Девушка улыбнулась.
— Ну да, это не то, чего мы ожидали, всё-таки Тьма в шкатулке, а не обряд по привязке тебя к элементалю... Однако твой отец поступил мудро, не сказав нам.
Юноша даже споткнулся.
— Ты серьёзно?! Мы были на волосок от погибели!
— А если бы ты знал, что тебя ждёт схватка с этой жуткой силой, ты бы открыл шкатулку? — она взяла его за руку. — Был бы ты уверен тогда в своей победе? Я не говорю, что ты трус. Но я бы не смогла. У меня до сих пор душа дрожит от ужаса при воспоминании об этой мерзости... Но ты проявил такое мужество и такую волю, какие и требовались в той ситуации.
Тода смутился и направил взгляд в землю.
— Нашей.
— Что?
— Нашей победе, Рамилла. Я сражался не ради своей победы. Не ради собственной жизни. И не ради этого мира, будь он проклят.
— А ради чего тогда?
Он снова смотрел на неё.
— Не ради чего. Ради кого. Если бы я сдался, а у меня было очень сильное желание сделать это, что случилось бы с тобой?
— Я знаю. Именно поэтому, как мне кажется, Магистр Руи отправил меня с тобой.
— Мы обязательно спросим у него об этом, как вернёмся. Пойдём, уже темнеет.
— Угу.
И снова ночь шла на смену очередному дню в пути. На радость юноше. И Рамилле, ведь (хоть Тода этого не знал) она была счастлива засыпать в его тёплых и любящих объятиях.
Они добрались до Аклайнда через ещё пару дней. Тридцать две повозки показались им всеми пятьюдесятью. Путников встретил эквилл-прислужник, проводивший их в ту же самую комнату, где они были размещены в прошлый раз. Там для них уже был приготовлен обед, после которого юным магам было предложено отдохнуть. Утомлённые дорогой, они охотно согласились. Пусть Тода и сгорал от желания расстрелять отца вопросами, усталость и желание комфорта взяли верх над всем прочим.
Сытно отобедав и оказавшись в мягкой и тёплой постели, юноша практически провалился в сон.
— Это путешествие сблизило вас. Я рад.
Великий Магистр сидел рядом с постелью Тоды. Тот же открыл глаза, не до конца понимая смысл сказанного и своё местонахождение, но уже в следующее мгновение сон полностью отпустил его разум. Рядом с ним в его постели спала Рамилла, положив руку ему на грудь.
— Я усилил её сон. Она не сможет нас услышать. Эннайя не ошиблась в тебе, ты справился.
— Я был не один, если ты не знал.
Глянув на отца, он увидел в руках того ту самую шкатулку.
— Ты обманул меня. Обманул нас.
Тень улыбки скользнула по ветхому лицу старика.
— Не совсем так. Принцип заклинания одинаков, а вот цели — разные. Риск тот же самый.
Тода хотел спать, потому испытывать сейчас гнев он не мог. Только раздражение.
— И зачем?
— Для усиления магии.
— А как Тьма оказалась?..
—...В шкатулке? О, это не совсем она. Лишь её лоскут, — он мечтательно оглядел вещичку в своих руках, повертев её, будто держит впервые, — перед тем, как низвергнуть Тьму в пучину океана, я отхватил её часть и спрятал в магической ловушке. Мне хотелось изучить природу этой силы, однако всякая попытка приводила к противостоянию. И тогда я решил её преобразовать, дабы суметь использовать.
— Ты же один из сильнейших магов, почему не получилось?
Великий Магистр нахмурился.
— Я не обладаю достаточной мотивацией. К тому же, если прикоснёшься к Тьме, она прикасается к тебе, оставляя отпечаток на самой душе.
— Достаточной мотивацией? А разве спасения тысяч жизней недостаточно? — гнев начал просыпаться.
— Сын, ты, видимо, забыл, с кем разговариваешь, — старик поднялся. Гордый и величественный, — я ровесник этому миру, той его формы, которую Восемь придали ему по моей инициативе. Осознаёшь ли ты огромную пропасть между нами? Твои шестнадцать лет и мои тысяча? Как думаешь, прах скольких сыновей и дочерей я развеял по ветру? Мне безразличны люди этого мира. Мне безразлично почти что всё. Я испытываю определённые симпатии, но ничего действительно глубокого. Время высушило мою душу, моё сердце. Всё, что у меня есть и что я могу дать этому миру, — мой разум.
Да, Тода и не думал об этом. Как можно чем-либо дорожить, когда прожил столько?!
— Прости, отец... Я признаю, что молод и глуп, мне никогда не понять того, что тебя направляет и заставляет жить дальше по прошествии стольких лет. Но тебе важно было превратить содержимое шкатулки во что-то другое. Зачем?