— Держи.
— Отлично, нам понадобятся и мой, и твой.
Мелик вовсю корпел над измученной банемидкой. Её широкая нагая грудь поднималась и опадала с пугающей задержкой. На ней видны были рубцы и порезы, синяки и ссадины, но не было и следа мясоедки. Это уже было достаточно хорошо. Как и то, что жизнь не оставляла эту женщину. Пока ещё не оставляла.
— Займись делом, посмотри других. Поищи тех, кто ещё дышит.
Юноша поспешил выполнять поручение.
***
Из всех распятых на крестах-мучителях шанс выжить имела только женщина-банемид. Трое остальных, кто ещё продолжал дышать, стали жертвами смертельных паразитов.
Осторожно переместив тело спасённой ими подальше от места казни, в подлесок, из которого они вышли, маги принялись ждать, придёт ли несчастная в сознание.
Оба молчали. Ни одному из них не хотелось говорить. Тода переваривал всё увиденное и испытанное. Его слегка знобило.
— Что ты об этом думаешь, малец? — юноша вздрогнул — так глубоко он ушёл в свои переживания.
— У меня полно мыслей... И ни одной конкретно...
— Понимаю, — Мелик выглядел сосредоточенным и мрачным. Так он соответствовал своему возрасту и сединам, — знаешь, очевидно же, что эта женщина из банемидов, — он кивнул на укрытое его походным плащом тело, — и, конечно же, ты должен знать, что банемиды — маги от рождения, в отличие от нас, людей.
Тода знал, как и любой нормальный человек, что высокорослые, худые, с лишними рёбрами (по человеческим меркам), да ещё с короткими кожистыми хвостами банемиды — исходные маги. Им не требуется особых навыков концентрации и вороха ингредиентов для заклинаний, ведь их магия была не компонентной, а изначальной, что происходила из их собственного энергетического поля. Вследствие этого банемиды в редких исключениях не могли использовать стихийную магию. Зато, просто приложив руки, они могли отправить энергетический импульс, заставив кровь бежать быстрее, металл сливаться с другим металлом, камень обращаться в песок и наоборот. Юный маг вдруг понял, к чему вёл Мелик.
— Банемид мог освободить себя из пут самостоятельно... — проговорил он вслух.
— Именно. Но она этого не сделала. Я изучил её руки, они не сломаны, сухожилия не перерезаны. Но даже если бы так и было, это не явилось бы проблемой для неё.
— И всё же она здесь, спасённая нами...
— Да... Что могло заставить её не оказывать сопротивления, не принимать смерть менее жестокую?!
Немного помолчав, он добавил:
— И вообще, какого Единого здесь происходит? Почему в столице об этом ни слова? Без поддержки в Совете невозможно утаивать дела целого города.
Тода смутился.
— Ты хочешь сказать, что это...
— Заговор, да, — закончил за него Мелик.
Интриги для столицы когда-то были делом обыкновенным, но с тех пор, как правление королевской династии сменилось властью Совета, они сошли на нет. Маги понимали друг друга и поддерживали. Если где и кипели страсти, так незначительные. Но чтобы мятеж целого города, сокрытие об этом в верхах... Это было уже чересчур для восприятия юноши, в силу возраста привыкшего верить в незыблемость реалий, его окружавших.
И судя по выражению лица его старшего товарища, не только он не был готов к такому.
— Мелик, а ты можешь передать сообщение моему отцу?
Тот лишь покачал головой.
— Я во многом хорош, но не во всём. Тем более в передаче посланий на расстоянии. К тому же сорок повозок — весьма солидное расстояние. Только старейшины и верховные смогли бы такое осилить.
«Значит, мы одни... Что же нам делать?!»
— Подождём, может, узнаем у этой несчастной что-нибудь важное и полезное, — в передаче мыслей на расстоянии он не был силён, а вот мысли читал прекрасно.
И тут Тода задумался: сколько мыслей Мелик выловил из его головы во время их путешествия? Как много оскорблений в свой адрес?
— Не беспокойся. Эта способность, как и прочие магические, требует концентрации. А тратить силы на ковыряние в голове влюблённого подростка — Единый сохрани!
Юноша почувствовал облегчение. Правда, он весь залился краской, ничего не смог поделать. Он ведь ещё до конца себе не признался в собственных чувствах к Рамилле. О, как же было прекрасно вспомнить о ней сейчас, когда хаос бушевал внутри и вокруг него. Его сознание как будто растворялось в образе этой обворожительной девушки, чей томный взгляд, густые ресницы, длинные волосы цвета вороньего крыла — всё в ней заставляло его сердце плясать и задыхаться. А этот силуэт барнийской фигурки, которых девочки в столице скупали в лавках игрушек, её походка, будто парящей над землёй снежинки...
Внезапно раздался хриплый стон. Оба мага тут же подскочили к пришедшей в сознание женщине. Мелик дал ей немного воды и поинтересовался, может ли он сделать для неё что-то ещё.