Женя вдруг задумчиво принюхался к Еве. Та шла рядом, гордо вздернув носик и не смотрела на землю. Женя подумал, что ему стоит быть более внимательным, а то этот носик может пропахать тротуар. Ему бы совсем не хотелось, чтобы Ева упала. Во-первых, потому что он был благородным человеком и не хотел, чтобы девушке было больно, а во-вторых, потому что тогда ресторан бы точно накрылся медным тазом.
Женя подошел ближе и взял Еву под руку.
— Это еще зачем? — возмутилась Ева.
Голос у нее был недовольный, но в тоже время она чуть вздрогнула и прильнула ближе. Женя довольно хмыкнул. Он взял ее под руку, чтобы та не упала, но еще захотел кое-что проверить. И правда… Ева пахла очень сладко и вкусно. Но не так, как обычно это описывали другие альфы про своих истинных. Женя хотел ее, она влекла… но мозг у него все-таки не тек прямо на тротуар. Он мог себя контролировать. И, насколько Женя понимал, это было неправильно. Это из-за того, что Ева истинная для двоих волков? Или это что-то, из-за чего они так долго не могли ее найти вовсе? Он бы с радостью поговорил об этом с самой Евой, но та ведь ничего не ответит. Еще испугается и сбежит.
— Что-то не нравится? — буркнула Ева, видимо заметив его пристальный и озадаченный взгляд.
— Что ты, — улыбнулся Женя. — Очень нравится.
Ресторан Женя выбрал разом безумно дорогой и слегка безвкусный. Тут однажды проходила встреча кланов, и он запомнил это странное местечко. Хорошая еда, плохая музыка, куча столовых приборов и вино, по стоимости равное средней месячной зарплате в их городе.
Их с Евой проводили к уютному столику у окна. Они расселись. Ева бросила взгляд на ряд столовых приборов, и Женя понял, что надо играть на опережение. Он быстро схватил первую попавшуюся вилку и начал строить башню из столовых приборов. У Евы глаза стали круглыми, и она отдернула руки от двух вилок, к которым тянулась сама.
— Вот так, — хмыкнул Женя, заканчивая свою башню. — А теперь, Ева, расскажи-ка мне, зачем ты так себя ведешь.
Давид вышел от бабки Евы в смешанных чувствах. Старая волчица была кремень, и их разговор не привел ровным счетом ни к чему. И хотя Давид знал, что старуха врет, — а та прекрасно понимала, что Давид все понимает, — это ничего не меняло.
— Что вы рассказали моей истинной? — спросил он в лоб.
После выкрутасов Евы, Давид не просто подкараулил ее бабку на улице, уверенный, что та не пустит его в дом, но еще и выбрал безлюдную улицу. Небось звать полицию — это семейное.
— Не понимаю, о чем вы.
— Вы что-то сказали Еве, и она начала избегать меня.
— Может, ты просто ей не понравился, — хмыкнула бабка.
— С истинными так не бывает.
Бабка пожала плечами и ускорила шаг. Конечно, у Давида не было проблем с тем, чтобы поспевать за ней, но все же ее прыть поражала.
— Я вам запрещаю вмешиваться в наши отношения, — заявил он.
На этом бабка внезапно резко остановилась посреди улицы и рассмеялась.
— Ой, насмешил, — хмыкнула бабка. — Запрещает он мне… Цыпленок волку запрещает. — Вдруг женщина стала серьезной. — Не подходил бы ты к Еве, оборотень. До добра это не доведет.
— Вы мне угрожаете? — опешил Давид от такого поворота.
— И в мыслях не было, — отрезала бабка, а в следующую секунду волчица выползла на оживленную улицу, нырнув в арку, которую Давид не заметил, и была такова.
Вот же чертова семейка упрямых женщин!
Глава 11
Ева сцепила пальцы, чтобы унять иррациональное, совершенно детское желание сломать башню Жени. Оборотень выглядел на протяжении всего их знакомства, как тот, у кого ветер в голове и ни грамма серьезности. Но он стойко выдержал капризы, от которых Еве самой уже было тошно и оказался куда более проницателен. Может, он не такой уж и плохой? Ева отвернулась к окну, глядя на пробегающих мимо пешеходов и тяжело вздохнула.
— Я уже сказала, что не хочу детей, — негромко проговорила она. — Если в твоих планах развлечься или наоборот что-то слишком серьезное, лучше нам закончить прямо здесь.