— Не говори, что еще не готова для меня.
Ева поборола желание вцепиться ногтями в самодовольную ухмылку Гурьева. Его сальные подшучивания уж точно не вязались с ситуацией, когда насильно выдают замуж за психопата. И как он умудрялся сочетать в себе холодный расчет и пошлость?
— Так я могу отлучиться?
Ева приподняла брови, надеясь, что мужчина не захочет уточнять, что именно она будет делать. Ева и сама не знала. Вряд ли ей удастся улизнуть прямо сейчас, когда с нее не сводят глаз все окружающие оборотни. Она дождалась, когда альфа неопределенно махнет рукой, отпуская ее. Ева покинула застолье под присмотром пары мордоворотов, которые сидели близко к их паре за столом, и направилась в сторону дома. Она даже не знала, где там туалет, но это сейчас имело мало значения. Хотелось хотя бы на минуту остаться одной, чтобы собраться с мыслями. Ее проводили в нужную комнату и дали понять, что будут ждать снаружи. Ева оказалось в светлой и простой комнатке, где не было и намека на жизнь. Ни зубных щеток, ни бритв, ничего, что можно было бы использовать как оружие.
— Спокойно, — прерывисто выдохнула Ева.
Это ее последняя передышка перед тем, как выйти к сумасшедшему, который собирается использовать ее как инкубатор, и начнет уже вот-вот. К горлу подступила тошнота и Ева бросилась к унитазу. Спазм сжал желудок и наружу вырвало то немногое, что она успела съесть за столом. Она корчилась, пока не пошла одна лишь желчь. Ева села на пол, не обращая внимания на платье. Чертова туника задралась и помялась, но ей так было только на руку. Чем хуже она выглядела, тем лучше. Злорадное удовольствие немного согрело. Ева провела по волосам и опершись на унитаз, уставилась перед собой. В голове стучало, виски сдавливало от боли, но несмотря на паршивое состояние, Ева почувствовала небывалый прилив сил. Волчица проверила, надежно ли закреплена проволока от вешали. Она поднялась и открыв кран, плеснула в лицо холодной водой.
Внутри поднималось странное ощущение. Ева собиралась бороться, используя даже такое смешное оружие. Но сейчас словно что-то изменилось. Она положила руку на грудь, туда, где раньше был кулон. Но прикоснуться к внезапному ощущению было невозможно, оно несмелым огоньком загорелось в груди, подобно поддержке самых близких людей. И только Ева решилась выйти из ванной, как за дверью послышался странный грохот, будто кто-то уронил мешок картошки.
Ева собиралась распахнуть дверь, но наткнулась на препятствие. Через образовавшуюся щель, дальше которой дверь не поддалась, она смогла рассмотреть мужчин, растянувшихся на полу.
— Что за черт? — удивленно выдохнула Ева.
Она приложила больше усилий и выставила наружу ногу, намереваясь выбраться из вновь получившейся западни. Получалось плохо, платье задралось и жалобно треснуло, когда большая часть тела оказалась за пределами ванной. Ева выскользнула наружу, неуклюже приземлившись на задницу. Она сидела перед двумя бессознательными тушами охранников. Это едва ли было нормально.
Ева вскочила на ноги и крадучись пересекла коридор. Сердце забилось быстрее, заставляя слабую надежду вспыхнуть с новой силой. Она выглянула через застекленную дверь в сад, где были расставлены столы и тихо ахнула, тут же зажав рот рукой. Гости падали со своих мест прямо на глазах. Кто-то валился лицом в еду, кто-то напротив, заваливался назад.
Взгляд метнулся к главному столу и ее надежды не оправдались. Гурьева там не было, а его всполошившиеся волки, сидевшие рядом, метались, держа наготове оружие. Слабая надежда на то, что альфа в отключке лежал под столом умерла быстро. Что-то холодное ткнуло в затылок и Ева вздрогнула.
— Сучье отродье, — прорычал Гурьев, а затем резко схватил Еву за волосы. — Твои дружки устроили это дерьмо?
— Какие еще дружки? — вскрикнула Ева, цепляясь за, казалось, стальную руку альфы. Но тот и не думал ослаблять хватку. Он поволок ее прочь из дома, снова на улицу, но даже не подумал приближаться к своим пострадавшим оборотням.
— Охраняйте нас! — рявкнул Гурьев.
У Евы потемнело в глазах, когда она увидела нечто похожее на ритуальное возвышение. Альфа тащил ее к нему и вскоре она ощутила весь холод заснеженной поверхности своей почти незащищенной тканью спиной.
— Допрыгалась. Я собирался быть сдержанным, но теперь и не надейся на такую милость! — мужчина рванул тонкую ткань платья и та легко поддалась.