— Садись, раз уж пришла. А не то кавалеры отморозят все хозяйство на улице, — проворчала старуха, отодвинув простенький стул от стола и занимая такой же напротив.
— Я хотела бы узнать, — замялась Ева, не ожидая подобного напора. — Я беременна.
— Не удивительно.
Ева села напротив старухи и смогла рассмотреть ее поближе. Загорелое, покрытое морщинами лицо, седые волосы, выбившиеся из-под платка и один блеклый, будто покрытый пеленой глаз, тогда как другой смотрел с необычайной живостью, присущей только молодости.
— Мне предрекли родить темного волка. Хочу знать, все ли в порядке с малышом, — рука легла на все такой же плоский живот.
— Мхм, — старуха пожевала губами и поднявшись из-за стола принялась ходить по единственной комнатушке, из которой состоял дом.
Перед Евой поставили глиняную чашу и внутрь посыпались чьи-то крошечные косточки, земля, куриный пух и засушенные цветки растений, которые Ева не успела рассмотреть.
— Руку.
Острое лезвие прошлось по открытой ладони и кровь завершила необходимый набор ингредиентов.
— Смотри внимательно и думай о своем волчонке, — прошептала старуха, чиркнув спичкой и бросая ее туда же.
Ева кивнула, держа в руках чашу со всем, что туда добавила ведунья. Рука быстро стала затягиваться и волчица даже не задумалась о ней.
— Мать, покажи, что скрыто от глаз, — сухая, но удивительно крепкая рука легла на живот Евы.
Внутри будто стало жарче и она на миг испугалась, но старуха сжала ее плечо второй рукой.
— Смотри, не отвлекайся, — шикнула на ухо.
Ева вгляделась в чашу, глядя на то, как огонь съедает все, что ему подали. Слова старухи стали звучать тише, и показалось, будто она удалилась от Евы. И без того слабое освещение померкло и осталась только она и огонь в руках. Еву заворожили пляшущие огоньки и показалось, будто она что-то разглядела. Там, где среди огня отметилась тень, мерцал и свет.
Внезапно все померкло и чашу выхватили из Евиных рук. Глина от сильного удара раскололась и волчица вздрогнула.
— Их двое, — проговорила старуха, указав на осколки.
Ева сморгнула пелену, вновь ощущая звуки и запахи домика. Перед ней лежали две равные части, одна словно закопченная в печи и покрытая сажей, а вторая побелевшая до цвета первого снега.
— Двое? — переспросила Ева.
— Да, — кивнула старуха. — Предреченное тебе материнство пошло новым путем, когда вместо одного истинного ты обрела двоих.
— Каким путем? — Ева прижала руку к животу, пытаясь осознать услышанное.
— Двое волчат разделили одну ношу на двоих, — ведунья указала на черепки. — Не будет одного черного или одного белого, они будут сильны, но от вас зависит, какое будущее их ждет. Они могут покрыть кланы, но не кровью и когтями.
Ева очень хотела, но не могла вот так сразу поверить в услышанное. Это пророчество выгнало их семью из клана, заставляло ее прятать свою суть, но оказалось, что оно может повернуться совершенно неожиданной стороной.
Знал ли об этом ее похититель?
Ей не хотелось сейчас вспоминать Гурьева, но и выбросить из воспоминаний произошедшее было не так уж просто.
— Не бойся его, — будто прочитав мысли, сказала старуха и сжала руку Евы. Это простое прикосновение теплой мозолистой руки подобно свету отогнало темные тревожные мысли.
— Почему тогда моя семья не знала, что может быть иначе? — спросила Ева.
— Будущее меняется ежесекундно, — усмехнулась старуха. — То, что было напророчено еще до твоего рождения, какими путями ты должна была пойти… Все это менялось, а страх оставался и преследовал тебя.
— Значит, все благодаря Жене и Давиду?
— Значит, что так, — пожала плечами старуха и сложила разбитые черепки, намекая, что на этом визит заканчивается.
Еве же наоборот захотелось задать еще миллион вопросов, расспросить поподробнее.