Она без особых проблем бросила обучение на втором курсе в Императорском Университете и побежала поступать в Московский Императорский Политехнический Институт, поскольку мечтала стать писательницей. Подала документы на журналистский факультет, благо была гением и сдала вступительный на 100 балов. А матушка лишь по-идиотски улыбалась и кивала головой, мол — поступай, как сердце скажет. Мавра, которая на тот момент училась на пятом курсе — три дня ходила красной от ярости.
Но справедливость восторжествовала. Только Матильда обрадовалась, какой же она гениальный гений, что вот так без проблем всё провернула, как пришёл Император и утащил нахалку обратно в Университет.
Во-первых, маленькая копия Пуси не учла, что феномен по закону не имеет права бросить учёбу. Да, за нарушения учеников могли отчислять. Однако, в следующем году студент обязан вернуться вновь.
Во-вторых — мерзавка забыла, что дети Ведьмы Его Императорского Величества, соответственно — принадлежат этому самому Императорскому Величеству. То есть, обязаны подчинятся.
Устроив истерику, Матильда сбежала от Алексея Николаевича на башню Совета. Открыла окно и сказала, что если они от неё не отстанут, то она выбросится. Да Мавру бы за такое — закатали в асфальт! Хотя нет… Пелагея бы убила её только лишь за одну мысль о том, что надо бы бросить Университет.
Крича и рыдая, Матильда двадцать шесть минут выносила мозги Императору Российской Империи. На такую дерзость не решались даже отъявленные политики Европы и дети Дома Романовых. А Матильде было плевать! Сидит, ножки свесила и орёт в лицо самому великому человеку в мире, чтобы он больше не приставал к ней. Конечно, Алексей Николаевич был тогда ещё молод и относительно недавно заступил на должность Самодержца, однако терпеть такое обращение к себе не стал. Поймал мерзавку и выпорол, пообещав, что посадит в тюрьму, если она устроит нечто подобное. Пелагея же на это на всё лишь покачала головой, да поцокала. А потом тоже получила так, что пару дней не выходила на занятия.
Мавра была счастлива! Ведь обе идиотки наконец-то получили по заслугам.
Понятное дело, что с возрастом Пелагея размякла и стала проклятой неженкой. Ходила и клянчила у своей старшей дочери прощения… А Мавра продолжала ненавидеть, пытаясь отрицать всё, что навязывала ей мать. Только вот… к пятидесяти годам ректор осознала, что постепенно сама превратилась в Пелагею. И не в новую, которая уже умеет соображать, анализировать и показывать свои эмоции, а именно в старую. Бездушную, холодную, педантичную карьеристку, которую совершенно ничего не интересовало в этом мире.
В должности ректора всегда было много нюансов. Михаил Алексеевич, как только стал Императором, тут же приехал на поклон. По характеру он был крайне жестким, в отличии от своего отца. А ещё — крайне требовательным. Очень повезло, что Матильда устроила истерику именно при Алексее Николаевиче, ибо его сын немедленно бросил бы наглую девицу в вытрезвитель или психологический диспансер. А потом бы заставил пройти второй курс заново. Так что простой поркой ремнем тут дело бы не закончилось…
Но тем не менее, Матильде продолжало сходить всё с рук. Проработав пять лет преподавателем, копия Пуси заявила, что её всё это утомило. Алексей Николаевич помурлыкал, побегал вокруг да около, а затем отпустил. А когда пришёл Михаил Алексеевич, должность уже была занята качественным специалистом, и надобность в Матильде отпала.
Зато этот проклятый тиран удерживал оставшихся Фёдоровых в Университете, грозясь, что, если начнут чудить — прикует цепями в башне Совета. Обеих. И он мог…
Так что теперь благодаря стараниям «дражайшей» матери, Мавра была обречена работать ректором Императорского Университета до самой смерти. Возможно, Михаил Алексеевич встретит такого чародея, который сможет поддерживать порядок в этом аду, но… что-то претендентов пока не наблюдалось.
В общем, осознав своё положение — волшебница решила искать плюсы. И, таки — нашла!
На арьерсцену вышли две третьекурсницы с гитарами.
— А где Долгорукова? — строго спросила Мавра, с подозрением глядя на девчонок.
— Распевается… Как и всегда, Госпожа Фёдорова… — испуганно ответила Дора, накручивая каштановый локон на палец: — Скоро подойдёт!
— Она же никогда не опаздывает. А сейчас задержка на полторы минуты. Полторы! — вздохнула ректор и уселась на стул.
Понятное дело, что за музыкальным кружком и всеми выступающими должна была следить Госпожа Спевакова — их непосредственный куратор и гениальный дирижёр. Но Мавра смогла договорится о небольшой уступке. Так сказать — совместить приятное с полезным.
Но сейчас вопрос был в другом… А именно — как человек, который никогда не опаздывает, таки умудрился опоздать?
Дело в том, что голос Долгоруковой был… особенным. Анастасия — главная звезда каждого общего концерта. Многие студенты пришли сюда исключительно ради неё. Да и сама Мавра, словно возвращалась в юность, когда слушала чарующее пение «Ангела из Веги». Так Долгорукую прозвали в студенческом сообществе.
— Прошу меня простить! Немного задержалась. — Настя быстро поднялась на арьерсцену.
— Что-то случилось? — строго спросила Мавра, внимательно оглядев девушку.
Случилось…
Явно случилось!
Несмотря на привычное спокойствие, в глазах девушки пылал невероятный огонь… Совсем не типичный…
Простой человек и не заметил бы разницу, но только не Мавра. Она успела изучить свою любимицу.
Несмотря на улыбку, взгляд Анастасии всегда был до краёв наполнен печалью. Всепоглощающей тоской… Как будто болезнь совсем подкосила её, отобрав частичку души. Именно из-за этой грусти, эмоции Насти порой казались Мавре фальшивыми. Но каким же чарующим был её голос… Все вокруг были готовы простить Насте абсолютно любую шалость, когда девчонка добиралась до микрофона. Даже сердце злобной старушенции трепетало и пело вместе с ней.
И, как всегда казалось Мавре — эта тоска в глазах и помогала выдавать настолько невероятно красиво пение.
Но сейчас глаза Анастасии буквально светились!
— Нет, всё хорошо. Задержалась с косметичкой. — невинно улыбнувшись, ответила Долгорукова.
— Вот, как? Что же… Замечательно. Через полторы минуты ваш выход. — жалкая лгунья!!! Такого просто не может быть. Правильная и примерная Настя Долгорукова… старшая дочь одного из знатнейших Домов Российской Империи вот так нагло лгала Мавре в глаза?! Это уже не фальшивая улыбка. Тут явно что-то серьёзное!
Да и что могло растопить непоколебимого Ангела из Веги? Сомнений быть не может… это парень. Какой-то малолетний ублюдок заинтересовал самую правильную и целомудренную девочку Университета. КТО ПОСМЕЛ?!
— Анастасия… — Мавра скованно улыбнулась: — У тебя рюшечка на платье помялась… Позволь поправить?
— А… Конечно. Извините! — даже не соизволила смутиться для приличия! Наглая девка… Продолжает светить взглядом, как ни в чём не бывало.
О-о-о! Этот тяжелый хвойный аромат… Он казался Мавре знакомым. Только вот, где же она успела его почувствовать?
— Вот так! Опять выглядишь красивее всех. — удовлетворённо произнесла ректор, скрывая неистовую ярость и шок.
— Благодарю вас, Госпожа Фёдорова. — просияла Долгорукова.
Нет… Это не просто какая-то мимоходная симпатия. Тут явно что-то сильнее. Но кто? Кто посмел зажечь в неприкосновенной Дочери Дома Долгоруковых этот огонь?
— Девочки! — со стороны боковой лестницы выбежала сценаристка: — Ваш выход!
— Удачи, дорогие мои. — Мавра вновь скованно улыбнулась, а певицы, с почтением поклонившись, подхватили гитары и быстрым шагом удалились на сцену.
Кем бы ни был этот подлец, он поплатится за то, что посмел наложить свои руки на местную звезду! И нет… дело было совсем не в возможном отлынивании от кружка из-за тайных встреч с возлюбленным. Если Антон Юрьевич — Глава Дома Долгоруковых, и по совместительству, отец Анастасии — узнает о том, что у его любимой дочери появился поклонник… Это всё. Конец света! Он накапает на мозг Михаилу Алексеевичу, а тот в свою очередь — придёт и испепелит Мавру. Размажет по полу, а всё, что останется — скормит своим борзым. И Пелагею с Матильдой убьёт. Чисто так… за компанию. Хотя, Матильду, возможно, оставит. Уж очень Император любил её шутейки на балах.