Наметанным хозяйским взглядом (поди не обманешь!) окинув бойко строящийся городок, перекрестится проплывающий купчина на купола и непременно скажет:
- Видать, богатеет Москва при князе-то Даниле Александровиче. Дай Бог ему здравия на долгие годы... Коли так пойдет, годков через десяток перещеголяет она и Суздаль, и Владимир... Родион, олух, куда мимо плывешь? Сказано тебе, заворачивай к пристани - зайдем в церковь Божью, помолился, а опосля на Торг наведаемся.
* * *
Год от года с изменением направления торгового пути от Балтийского моря к Сурожскому возрастало значение Москвы. Прежний Днепровский путь "из варяг в греки", по которому в былые времена, хоронясь печенегов и половцев, ходили порогами купцы-гречники, совершенно захирел после нашествия татар. Некогда богатые и славные города его и поселения превратились в руины, пашни же и нивы поросли лесами, в которых бродили лишь дикие звери.
Архимандрит Пимен, ездивший в Царьград через Кафу, писал о том с тоской:
"Путешествие сие было печально и уныло; повсюду совершенная пустыня; не видно ни городов, ни сел; там, где прежде были красивые и цветущие города, теперь только пустые и бесплодные места. Нигде не видно человека; только дикие животные: козы, лоси, волки, лисицы, выдры, медведи, бобры и птицы: орлы, гуси, лебеди, журавли и другие во множестве встречаются в этой пустыне".
Вот как было ныне, а давно ли говорили о Руси:
"О светло светлая и украсно украшена земля Руськая! И многыми красотами удивлена еси: озеры многыми, удивлена еси реками и кладязьми месточестьными, горами крутыми, холми высокыми, дубровами частыми, польми дивными, зверьми разноличьными, птицами бещислеными, городы великыми, селы дивными, винограды обителными, домы церковьными, и князьми грозными, бояры честными, вельможами многами - всего еси испольнена земля Руская, о прававерьная вера християньская!"
Ну как бы там ни было, а Русь продолжала жить.
* * *
Сев на московское княжение еще грудным младенцем, Даниил, входя в возраст, всё больше становился похожим на своего знаменитого пращура - Всеволода Большое Гнездо. Тот же взгляд, будто чуть усталый и полусонный - да только обманешься, коли поверишь, - тот же тонкий нос, глубокие, рано залегшие складки на лбу. Разве только волос у Даниила посветлее и покурчавее, и борода, не такая густая, как у Всеволода, начинается не от самых скул, но пониже, придавая всему лицу выражение кротости и миролюбия.
Благодатно чередуется в веках кровь Мономахова и Ярославова: дед подобен внуку, а сын правнуку. Воин чередуется с хоромником - строителем, сын же хоромника снова неукротимый воин.
Вот и Даниил, сын отважного воина Александра Невского, хоромник. Горячо, с увлечением обустраивает он свой удел, неутомимо собирает его по имениям, по пустошам, по малым крохам. Зовет к себе ремесленников, торговцев, крестьян весь обнищалый, разоренный татарами люд с южных запустелых земель.
Нередко вовлекаемый своими старшими братьями Андреем и Дмитрием в усобицы, Даниил держит себя умеренно и осторожно, стараясь по возможности примирить враждующих.
Не раз бывает, что перед самыми лютыми сечами, когда Андрей Городецкий наводит татар на Русь, подобно тому, как некогда наводил Олег Гориславич на Русь половцев, смятенный Даниил посылает братьям грамоты, моля их образумиться:
"Братья, одного отцы мы дети, почто губим достояние его на радость поганым, на горе земли?"
* * *
Однако, будучи по натуре своей незлобив и кроток, Даниил был и отважен, подобно отцу своему Александру, и, когда это было необходимо, умел твердой рукой расправиться со своими недругами. Так, поневоле сражаясь однажды против рязанского князя Константина, наведшего на него татар, Даниил с малой дружиной отважно устремился на приведенную татарскую рать и совершенно разбил ее. Самого же князя Константина пленил и привел в Москву.
Несколько месяцев после того вся Москва пребывала в большом беспокойстве: опасались, что татары придут с большим войском мстить за своих, как часто это бывало. В московских храмах денно и нощно шли служения - и отмолили, спасли Москву от нашествия.
В 1302 году, незадолго до своей кончины, князь московский Даниил получил значительное приращение к своему уделу. Его бездетный племянник Иван Дмитриевич по смерти своей оставил Даниилу свое богатое Переяславльское княжество.
Теперь, объединенное с Переяславльским, московское княжество сделалось вдруг одним из сильнейших во всей северо-восточной Руси, соперничая в величии своем разве что с Тверским. Неудивительно, что между двумя этими славными княжествами, по наущению врага рода человеческого, должна была вспыхнуть искра раздора. И эта искра, тлеющая до времени скрытно, вспыхнула несколькими годами спустя.