По поводу выходных. Их здесь нет! Есть только каникулы раз в полсезона (сезоны здесь подразделяются по временам года, то есть зимний, осенний и т. д.) продолжительностью в одну декаду. И большие каникулы между учебными сезонами, длящиеся четыре декады.
Декады через четыре, после начала учебного сезона, во время обеда, мы, как повелось, болтали, обсуждая последнюю новость в Академии. Водники с третьего цикла, пытаясь опробовать новое заклинание, составленное ими же в тайне от преподавателя, что-то сделали не так. В итоге четверо студиозов оказались в лазарете, лаборатории причинен значительный материальный ущерб. Пока это на уровне слухов, но уже объявлено о сборе всего состава Академии во дворе после обеда. Выступать будет сам ректор. Об этом с моей учебной группой поделился преподаватель на последнем занятии, по основам целительства.
Во время обсуждения я заметил, что Виоэль сидит мрачная, без настроения, медленно ковыряясь у себя в тарелке. При разговоре произнесла от силы три-четыре общих фразы.
— Что-то случилось? — как бы между делом поинтересовался я.
Молчит, продолжая поиски неизвестно чего у себя в тарелке. Наклонился к ней и слегка коснулся плечика.
— А? Что? — встрепенулась Виоэль.
— Не спи, зима приснится. Замерзнешь.
— Какая зима? Почему замерзну? — хлопает глазами.
Истамирэль и Тилиэль замолчали и обратили на нас внимание.
— Что случилось, спрашиваю.
— Да так, ничего, — не хочет рассказывать.
— Да уж, я вижу, что ничего. Вся потерянная сидишь, — посмотрел ей в глаза, вернее постарался, свои-то она от тарелки не поднимает.
— Со мной никто не общается. Все перестали, — наконец подняла глаза и грустным таким взглядом печального теленка обвела нашу троицу.
— Как это никто не общается, — не понял Истамирэль, — а мы?
— Вы не в счет. Со мной перестали общаться в группе. Даже те девчонки, которых я считала своими подругами, только здороваются со мной, — у Виоэль в глазах заблестели слезы, — а на самом деле избегают моего общества. Я же вижу. Все такие предельно вежливые, аж противно.
— И почему это произошло? — недоуменно спросил Тилиэль.
Виоэль молчит. Для меня все ясно. Постараюсь ответить за нее.
— С ней боятся общаться. — оба смотрят на меня удивленно, — А все потому, что она общается с нами. Во-первых, окружающие считают, что вдруг что-то сболтнут не то, посмеются над чем-нибудь или кем-нибудь, из власть предержащих, а она нам расскажет. Могут быть проблемы, причем весьма большие. Во-вторых, элементарная зависть, но показать ее тоже боятся — а вдруг нам пожалуется. Опять же могут возникнуть проблемы. Я прав? — это уже обращаясь к Виоэль.
— Да, — тихо пробормотала она, — и в дальнейшем тоже будет сложно. Все маги после выпуска общаются друг с другом, если они в Академии друзьями были. Помогают друг другу. А я? Осталась одна, без подруг.
— А мы? — подняв брови, спросил Тилиэль, — нас ты за друзей не считаешь?
Ого, да это прогресс для Тилиэля, признать другом не равного себе!
— Действительно, — говорю я, — мы все считаем тебя своим другом, поэтому собственно и общаемся с тобой. Так? — мужское население стола дружно кивнуло, — и всегда придем тебе на помощь даже после Академии. Уж я точно!
У Виоэль, не ожидавшей такого, глаза были больше чайного блюдца, стоявшего перед ней. Видимо, она воспринимала наше с ней общение как блажь аристократов, которая вскоре пройдет.
— По поводу работы, — тут же сориентировался Тилиэль, — у тебя же через три сезона выпуск? — Виоэль кивнула, — я свяжусь со своим отцом, что бы он посмотрел место для тебя. А покамест, вот, возьми знак моего Дома, — он достает из кармана мантии цепочку с медальоном, — с ним от любого представителя Дома Зеленого Папоротника можешь смело требовать помощи.
Да он на ходу подметки рвет! Видать близко к сердцу воспринял мою речь про команду.
У Истамирэля вон, челюсть сейчас стол проломит.
— А-а-э…, — наконец пришел в себя Истамирэль, — она же, вроде как, из ветки моего Дома.
— Во-во, из ветки. А у нас получит должность в самом Доме. Если захочет воспользоваться предложением, конечно. Я же не неволю, — развел руками Тилиэль.
— Я думаю, что и в моем Доме…, — начал Истамирэль.
— Все, хватит делить шкуру еще живой Виоэли! — рявкнул я, — ну, вот видишь, — это уже к Виоэли, — уже делят тебя. А ты боялась, что все бросили.