Будучи во взглядах гораздо ближе к славянофилам и почвенникам, чем к западникам-либералам, Громека между тем стремился максимально объективно разобраться в существе разделявших оба лагеря противоречий и призывал к этому Митю. «Славянофилы неправильно понимают отношение народа к обществу и личности, ложно понимают их отношение в русской истории и их настоящие и будущие задачи», — считал гимназический учитель. «У Достоевского есть прекрасные мысли, но противоречия грубейшие. У Аксакова тоже. «Русь» и «Дневник» я за все время их издания добросовестно изучил и пришел вообще к отрицанию их. Но и противоположный лагерь, с Пыпиным во главе, представляется мне столь же грубою односторонностью»{53}.
Для Мити М. С. Громека стал не просто учителем, но и наставником, старшим товарищем, близким другом и просто дорогим человеком, с которым можно было обсудить и личные проблемы, и учебные дела, и вопросы общественной жизни, найти поддержку, понимание, совет. В одном из писем из Москвы Митя обсуждал с М. С. Громекой кандидаток из девушек, в которых он, в принципе, мог бы влюбиться. Интересен один факт — говоря об Анне Сиротининой, которая впоследствии станет его женой, Д. Шаховской писал: «Когда я ее увидел, то сразу усомнился, а очень скоро вполне убедился, что это не то». В то время ему нравилась дочь Л. Н. Толстого, это «надежная кандидатка», признавался он, и «в нее я, полагаю, влюбиться могу»{54}. После своего переезда в Москву он, как и М. С. Громека, часто бывал в гостях у Л. Н. Толстого.
Творчество Толстого было предметом научных изысканий М. С. Громеки. В последние годы жизни он напряженно работал над критическими очерками, посвященными роману «Анна Каренина» Л. Н. Толстого (впоследствии эти очерки выдержали несколько изданий) и его знаменитой «Исповеди». В процессе работы Громека по-прежнему делился со своим учеником переживаемыми мыслями и идеями.
Дмитрий порою весьма резко отзывался относительно отдельных частей присланного сочинения. «Ваше сочинение мне очень не понравилось, — писал он в ответном письме, — я полагаю, что без важных перемен Вы его печатать не должны, а подавать его в теперешнем виде как магистерское сочинение нечего и думать». Не понравились Дмитрию стиль автора, способ изложения материала, отсутствие навыков научного труда. Критиковал он своего учителя за то, что «мало простоты», «слишком далеко пускаетесь в разбор», «недостаток целостности, единства», частые повторения, неясность в выражениях. Возникало такое ощущение, что исследователь хотел «все выболтать»{55}.
Когда книга М. С. Громеки «О последних произведениях ip. Л. Н. Толстого» печаталась еще в виде ряда статей в «Русской мысли», бедный Михаил Степанович находился уже в психиатрической больнице Николая Чудотворца в Петербурге. В 1882 году он тяжело заболел психическим недугом. Громека жаловался на усталость от жизни, общее разочарование, большую нервную слабость, упадок духа. Мысли об одиночестве, бесполезности проделанной работы, пессимизм не давали покоя изнеможенной душе. По причине болезни пришлось оставить службу. На Рождество 1883 года, почувствовав себя немного лучше и получив разрешение навестить друзей, Громека зашел к своему товарищу по университету — некоему Романову. Не застав его дома, он воспользовался его заряженным револьвером и застрелился. Как позже вспоминал А. А. Корнилов, «никак нельзя было предвидеть такого близкого и грустного конца для этого в высшей степени симпатичного, общительного, мягкого и во всех отношениях милого человека»{56}.
Дмитрий Иванович глубоко переживал гибель Громеки. После кончины матери это была вторая в его жизни потеря близкого человека, долго не заживающая рана.
Влияние школьного учителя сказалось в дальнейшем. Многие идеи, которые на протяжении всей своей жизни пытался развивать Д. И. Шаховской, в том числе побудившие его и его друзей к созданию Братства «Приютина», были или навеяны, или подсказаны непосредственно Громекой. После окончания гимназии Дмитрий решил пойти по его стопам. Не пожелав остаться в чуждой ему Варшаве, он поступает в Московский университет на историко-филологический факультет.
Глава 4
МОСКОВСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ
Непосредственно перед поступлением Мити в Московский Императорский университет в Первопрестольной произошло событие, имевшее огромное значение в общественной жизни всей России. 6 июня 1880 года в торжественной обстановке на Страстном бульваре, у монастыря, был установлен памятник великому русскому поэту А. С. Пушкину работы скульптора А. М. Опекушина. Деньги на создание памятника собирались всенародно по подписке, а само открытие и последующее за ним чествование поэта, организованное Обществом любителей российской словесности, стали данью уважения, благодарности и почитания русскими людьми своего национального гения.
Торжества продолжались в течение нескольких дней: сначала в университете, затем в Колонном зале Благородного собрания, где произносились приветственные речи. Кульминацией праздника стала речь Ф. М. Достоевского, произнесенная 8 июня и горячо встреченная всеми участниками заседания. В своем проникновенном слове писатель выразил глубокое понимание судьбы и роли поэта, исторического пути России и великого предназначения русского народа. В «Дневнике писателя» Ф. М. Достоевский повторил: «Да, назначение русского народа есть бесспорно всеевропейское и всемирное. Стать настоящим русским, стать вполне русским, может быть, и значит только (в конце концов, это подчеркните) стать братом всех людей, всечеловеком, если хотите. О, все это славянофильство и западничество наше есть одно только великое у нас недоразумение, хотя исторически и необходимое. Для настоящего русского Европа и удел всего великого арийского племени так даже дороги, как и сама Россия, как и удел своей родной земли, потому что наш удел и есть всемирность, и не мечом приобретенная, а силой братства и братского стремления нашего к воссоединению людей… стать настоящим русским и будет именно значить: стремиться внести примирение в европейские противоречия уже окончательно, указать исход европейской тоске в своей русской душе, всечеловечной и всесоединяющей, вместить в нее с братскою любовию всех наших братьев, а в конце концов, может быть, и изречь окончательное слово великой, общей гармонии, братского окончательного согласия всех племен по Христову евангельскому закону!»{57}
И тогда, и позднее, как мы увидим, эти мысли Ф. М. Достоевского нашли глубокий отклик в душе Д. И. Шаховского, на протяжении всей жизни стремившегося воплотить идеи братства и народности в своей деятельности.
Между тем первое время пребывания в старой столице проходило в привычных хлопотах, связанных с подготовкой к учебе. Москва произвела на юного князя самое обычное впечатление, «или скорее никакого впечатления не произвела… Было ужасно жарко, душно, в Москве как-то скучно и безлюдно».
Вскоре после своего приезда Митя направляется за город, в родовое имение Рождествено-Васькино Серпуховского уезда Московской губернии, где проживали его бабушки, и которое он полюбил еще с последнего посещения России. Его вновь охватывает особенная радость, ликование, эмоциональное наполнение. В послании к М. С. Громеке от 28 июля 1880 года он так описывает свои чувства: «Мы уже вышли на станцию (Лопасня), я почувствовал в себе какую-то силу, свежесть, особую молодость и радость. Все это мое, не потому что оно принадлежит мне, но потому что я принадлежу ему. Вот мысль, являвшаяся у меня и тут и во всю дорогу. Впрочем, оно выражалось не как мысль, а как чувство. Я восхищался всякой мелочью, замечал каждый прекрасный вид и любовался:…изба, родившийся ребенок, качавшийся в люльке около какой-нибудь избы, знакомые лицом ребятишки — все это было… близкое, близкое и дорогое. Это какое-то новое для меня отличнейшее чувство, чувство сильное и такое совсем простое, что просто любо. Я, кажется, всю дорогу широко улыбался»{58}.