У меня предательски задрожала коленка под столом.
– Какие у вас дела с этой актрисулькой?! Что вы затеяли?
– Ни…чего. Ни к..к…каких дел, – я начал заикаться.
Лицо Евстратия приблизилось ко мне. Вонь из его рта была невыносима.
– Дурак. Я тебе добра желаю. Она тебя же использует. Понимаешь, ты, дурья твоя голова! Использует.
– У нас с Анной чув…вства…
– Какие чувства?! Историю Морозова знаешь? У Морозова тоже были чувства и тоже с актрисой. Она из него деньги выкачивала. На нужды партии. Ну как есть сходство?! Его нашли мертвым в отеле. Писали, что застрелился. Вранье! Это ж его соратники кокнули! И тебя кокнут.
У меня все внутри рухнуло. Господи, как противно, что этот мерзавец повторяет мои же подозрения. Теперь дрожала не одна коленка, меня трясло всего.
– Я ничего не знаю. Мне ничего не говорят. И денег я… больших не выделяю.
– Вот и правильно, что не даете денег, – Евстратий снова стал вежливым. – Правильно. Вы же князь! Настоящий князь. Хоть только и по папеньке. Зачем вам яшкаться со всякой нечистью? Я вам, Сергей Константинович, помогу. Вы мне поможете, я вам.
Как? – вырвалось у меня.
– А я научу. Вам ничего не говорят? Это значит, не доверяют. Так это… – Евстратий сделал паузу, как в театре, – надо… чтобы доверяли. Сергей Константинович, надо чтобы вам доверяли. Надо сделать им что-то полезное, понимаете? Что вы можете им сделать полезное?
Я понимал, что если отвечу на вопрос, то стану предателем.
– Я обещал найти печатную машинку с русским шрифтом. Но не нашел, – сказал я тихо.
– Господи, ерунда-то какая. Это мы вам в миг организуем.
Тут мне в голову пришла мысль сделать хоть одно доброе дело.
– Одного человека хотят убрать. Он ни в чем не виноват. Помогите ему.
Евстратий тут же встал в стойку, как гончая на охоте. Я рассказал историю про «С». Правда, по-своему. Без подробностей о моей жалкой роли в этом деле. Шпик задал несколько вопросов и быстро заторопился на выход. «Дела-с, Сергей Константинович. Дела-с. По поводу вашего знакомого не беспокойтесь, вмешаемся и разберемся», – уверил меня Евстратий покровительственным тоном, когда мы покинули пивную. Лицо его сияло как начищенный пятак. Так и представляю, как он радостно докладывает обо мне своему начальству.
– Встречаемся завтра в четыре пополудни в церкви Михаила-архангела, – Евстратий протянул мне руку для прощания.
– Почему там? –я пожал его руку с содроганием.
Евстратий ухмыльнулся, отвернул пиджак. На внутренней стороне мелькнул значок со святым Михаилом.
Боже, я пожал руку черносотенцу!
20
Паранойя у «С» эволюционировала неожиданным образом. Теперь у него есть не только преследователи, но и защитники. Настроение его явно поднялось, но доверие ко мне несколько ослабло. Он двигается в сторону вымышленного мира, в котором ему более комфортно. В отличие от него «Т» пришел в крайне тяжелом состоянии. Начал с призывов смерти на свою голову. Это напомнило мне его рассказ, о том, как он хотел покончить с собой, вызвав какого-то солдафона на дуэль. Видимо, его нарцисизм подвергся очередному удару. Всю ночь его мучили кошмары. Впервые, за долгие годы. Он идет по темному коридору, но почему-то среди свисающих корней. Пытается кого-то догнать, какую-ту мелкую тварь. Идет на страшный звук. То ли рычание, то ли плач. Дверь распахивается, он оказывается на вонючей помойке, на скотобойне. На горе из гниющих трупов сидит медведь, рвет тушу свиньи или лошади. Медведь видит «Т», кланяется и зовет присоединиться к трапезе. Затем сажает «Т» себе на спину, в корзину с пирожками. Пирожки тухлые с буквами. Второй кошмар не так насыщен действием, но внушал пациенту просто панический ужас. Именно после него он проснулся в холодном поту. Он снова бежал по коридору. На него смотрели рогатые звери и какие-то чумные люди, с большими глазами. Он был в рубашке, но абсолютно голый снизу. Впереди снова слышит страшные звуки. Вдруг распахивается окно, он видит огромное дерево, а на ветках сидят огромные белые волки. Шесть или семь. Волки застыли и смотрят на него. Он пытается убежать, но ноги не двигаются.
Как обычно, я предложил начать с анализа впечатлений прошедшего дня, так они являются исходным материалом сновидения. «Т» взялся спорить, он де не встречал медведей в Вене ни вчера, ни когда либо, но тут же осекся. У него была неприятная встреча с человеком, который имеет косвенное отношение к медведям. Пользуясь этим открытием, как ключом, «Т» расшифровал свой первый кошмар. Образы были нанизаны на страх к этому человеку, как бусины на нить. Второй слой сновидений – это воспоминания детства. Скотобойню он увидел случайно в период второго имения. Было моровое поветрие, одного из дядьев неожиданно вызвали прямо с семейной прогулки. «Т» дал ему слово, что останется в коляске, но любопытство пересилило. Ужас от увиденного и учуянного навсегда остался в его памяти. К тому же непослушание было жестоко наказано. Образ опасного человека из дневного впечатления, у которого, как заметил «Т», изо рта пахло как из помойки, был совмещен с образом злого дядьки из детского впечатления. Тут же пришло новое воспоминание, что этого родственника звали Михаил.