— Егеря, может ли моя семья нанять вас, в дальнейшем использовать ваш опыт, силу и мужество для защиты слабых?
Когда молодая вампирша проговорила это, многие даже и значения не предали. Потому, в конце, она добавила,
— К примеру, за… Золотой в месяц. — Тут их как молнией через сраку пронзили. Забыв о жене и подруге, все мужики, обмахивающие ту, обтирающие холодным полотенцем, обернулись в сторону Шалли, поглядели на ту, как на свою новую богиню.
— За золотой? — Переспросил недоверчиво один из стариков. — Нас? А… А предоплата будет? Не настаиваю, но три серебряника, уж извольте с, выньте да положите в руку смелого мужчины. — Шевеля усами, что ещё от пива не высохли, говорит дед.
— Дам пять серебряных, и ещё, если кто-то внезапно решит купить вас в обход меня, знайте, я дам в два раза больше заявленной суммы. — Говорит Шалли. — Сколько денег вам б не сулили, я дам больше, просто запомните это и исполняйте мои приказы.
Вампирша своей щедростью и деньгами, собранными с культистов, покорила местных. Никто в моей жизни ещё ни разу так просто и легко не покупал людей, их преданность, доверие и жизни. В момент, когда Шалли раздавала предоплату, я видел, эти мужики, они и вправду были готовы умереть за неё, за те обещанные три серебряника! Их глаза горели, их руки тряслись а ауры, казалось, трепетали от гордости, счастья, что их жизни ещё кому-то нужны.
— Госпожа, изволите видеть нас днём и ночью облачёнными в сталь? — спрашивает худощавый усач. — Дежурства день и ночь, караул у вашей резиденции, эскорт? Сумма, обещанная вами неимоверна высока даже для гвардии Бавонии, хотелось бы знать, семьям нашим стоит покинуть город, или же в этом пока нет нужды?
— Ваши семьи могут помешать исполнению моих приказов? — Глядя в глаза усача, спросила вампирша. Пошевелив усами, мужик опустил глаза.
— Нет, — соврал он, — семья не станет помехой.
«Только если её возьмут в заложники, я точно дам заднюю» — о чём-то подобном подумал дед.
Он врал, все, включая Шалли, знали это, почувствовали, да только внимания этой браваде не предали.
— Родню лучше выслать. — Заявляет вампирша. — Ибо, сами видели, против кого мы выступили. Потому, защиту близких поручите врагам Штольбергов. Либо, я настоятельно рекомендую снять жильё поближе, рядом с уважаемыми Блекберри, чтобы иметь возможность защищать не только их, но и родных. Напротив как раз была лавочка…
— Сделаем это немедленно! — Склонил голову усач, информация о переезде взбодрила его. Да и другие стариканы тоже повеселели. — А теперь, позвольте отправиться с вестями к семье.
— Через два часа всех жду на месте. — Пальцем указала на вход в лавку вампирша.
Всё внутри пришло в движение. Здоровый дедок, муж Жозет, успокоив жену, немного пообщавшись с Катрин, также обещает и дальше, «пока есть деньги», служить и помогать Шалли. Их мастерская и лавочка находилась неподалёку. Егерь в свободное время подрабатывал разнорабочим, сил в руках хватало, но теперь с такой оплатой в этом не было нужды, и он всецело обещал посвятить себя семье Блекберри. То, что он будет рядом, сильно обрадовало и Катрин. От чего, честно говоря, я даже слегка приревновал… И к кому, к старику⁉ Тьфу… Аж за себя стыдно.
— Люциус, а Шалли слуга Тау? — Спросила Ария, когда хлопотавшая вампирша, оттянув деда, принялась составлять график дежурств.
— Кто знает, — говорю я, — мне лично она кажется красивой, загадочной и смелой принцессой, прибывшей издалека. — Вампирша слышала мои слова, и от одного лишь комплимента в адрес её красоты подняла подбородок, улыбнулась, чуть ослабив пояс, скрывавший её латексный костюм. Все женщину любят ушами, и она не исключение. — Не будем о ней. Лучше скажите, хозяйка, вы сами как?
— Испугалась, — ответила честно Ария, — мне София казалась хорошей девушкой. Но Шалли объяснила, почему ты так на неё взъелся. В чём-то ты прав и можешь злиться, но, мне кажется, она не виновата. Все ошибаются, вот и она, тоже…
— Вы могли погибнуть из-за её ошибки. — Отвечаю я. — Кларк Штильферн был отпетым ублюдком, убийцей, он был культистом. И вы, моя дорогая хозяйка, стали бы следующей в его списке целью. Слишком всё гладко слаживается, я не могу просто взять и поверить в её непричастность. Ведь дело не в вере, а в окружении человека.