Мистер Джутинг и Хоркат сели у самого помоста, рядом с Себой Нилом и Вейнисом Лейном. Меня провели на помост, где я и остался стоять лицом к Князьям. Через несколько минут Парис со вздохом заговорил:
— Мы живем в странное время. Веками мы, вампиры, жили по одним и тем же законам и правилам, с усмешкой наблюдая за тем, как люди постоянно переписывают свои законы и между ними разобщение все сильнее. В то время как люди уже не знают, к чему стремятся, и окончательно потеряли жизненные ориентиры, мы всегда верили в свои силы. Всегда — до сих пор. А сейчас наступило такое время, когда вампир осмеливается поднять руку на своего собрата, какими бы ни были его намерения. Люди привыкли к предательству, но мы вкусили сию горькую чашу совсем недавно, и его горький привкус до сих пор еще на губах. Легче всего было бы отвернуться от предателей и выбросить мысли о них из головы. Но тогда мы никогда не сможем понять, где корни этой проблемы, и, таким образом, позволим совершиться очередному предательству. Дело в том, что мир меняется, и нам нельзя оставаться прежними. Если мы хотим выжить, нам тоже следует измениться. Конечно, мы не собираемся сразу отменить все старые законы, но все же нам надо задуматься о будущем и постараться как-то к нему подготовиться. Мы жили в девственно-чистом мире, но сейчас он уже не такой, как раньше. Нам следует открыть глаза, уши и сердца, чтобы вобрать в себя новые правила, новый образ мыслей и образ жизни. Вот почему мы сегодня собрались здесь. Если бы все было как и раньше, мы не стали бы созывать сюда всех вампиров, чтобы решить судьбу Даррена Шэна. Он не прошел испытания, и наказание за это — смерть. А потом сбежал, не дожидаясь исполнения приговора, и наказание за это — смерть. Раньше его бы уже давно казнили и никто не вступился бы за него. Но настали новыевремена, и Даррен помог нам понять, что нам действительнопора меняться. Он прошел через многое и даже пожертвовал свободой ради всего клана. Он храбро сражался и доказал, что достоин быть вампиром. Раньше за это ему разрешили бы умереть с честью. Однако сейчас многие просили оставить ему жизнь.
Парис откашлялся и выпил немного крови. В Зале чувствовалось напряжение. Я не видел лиц тех, кто сидел за мной, но ощущал, как они впились глазами в мою спину.
— Мы долго решали, что с тобой делать, — продолжил Парис. — В мире людей, наверное, было бы просто прийти к какому-нибудь решению. Скорее всего, тебя бы оправдали. Но у нас свое понимание справедливости. Чтобы смыть с тебя пятно позора и даровать тебе жизнь, нам пришлось бы полностью изменить все законы и обычаи. Многие говорили, что настало время перекроить старые законы. Они пытались убедить нас в твоей невиновности. Они сказали, что законы созданы для того, чтобы их нарушать; я в корне не согласен с этим утверждением, но, кажется, начинаю понимать, что оно означает. Были и такие, кто предлагал временно отменить законы, имеющие отношение к испытаниям. В этом случае тебя надо было оправдать, а потом сделать так, чтобы законы снова вступили в силу. Некоторые вампиры настаивали на полном упразднении подобных законов. Они считают, что эти законы несправедливы, к тому же оставлять их сейчас неразумно — в свете того, что грядет Властелин вампирцев, — так как из-за них погибает много молодых вампиров и это ослабляет наши силы.
Парис на секунду замолчал и провел рукой по своей длинной седой бороде.
— После долгих споров, многие из которых были весьма горячими, мы решили не отменять и не изменять законов. Наверное, наступит такое время, когда…
— Черт возьми! — воскликнул мистер Джутинг.
Не успел я и глазом моргнуть, как он уже запрыгнул на помост и встал передо мной, сжав кулаки. Через несколько секунд к нему присоединился Хоркат. Оба гневно уставились на Князей.
— Я этого не допущу! — закричал мистер Джутинг. — Даррен рисковал ради вас жизнью, а вы собираетесь приговорить его к смерти? Ни за что! Я не потерплю такой черной неблагодарности! Никто и пальцем не притронется к моему помощнику, иначе ему придется иметь дело со мной! Клянусь всем, что есть на свете святого, я буду сражаться до последнего вздоха!
— И я… тоже, — прорычал Хоркат, ослабив свою маску.
Его испещренное шрамами серое лицо казалось еще более страшным, чем раньше.
— Лартен, я надеялся, что ты будешь держать себя в руках, — недовольно сказал Парис. Похоже, он не очень-то удивился произошедшему. — Это на тебя непохоже.
— Раз уж теперь другие времена, то приходится применять другие меры, — огрызнулся мистер Джутинг. — Обычай — это, конечно, здорово, но все-таки иногда следует внять здравому смыслу. Я не позволю вам…
— Лартен, — позвал Себа, оставшийся внизу.
Услышав голос своего бывшего наставника, мистер Джутинг обернулся.
— Выслушай Париса, — посоветовал Себа.
— Так ты согласен с ними?! — завопил мистер Джутинг.
— Честно говоря, — отозвался Себа, — я предлагал им пересмотреть законы. Но когда мне ответили отказом, я смирился с решением Князей, как этого требуют приличия.
— К черту ваши приличия! — рявкнул мистер Джутинг. — Если вы готовы платить за них такую цену, то, наверное, Курда был прав. Наверное, было бы лучше подарить эту чертову Гору вампирцам!
— Ну что ты такое говоришь, Лартен! — улыбнулся Себа. — Спустись ко мне, сядь и выслушай Париса. Ты ведешь себя как круглый дурак.
— Но… — начал мистер Джутинг.
— Лартен! — нетерпеливо прервал его Себа. — Иди сюда!
Мистер Джутинг опустил голову.
— Хорошо, — вздохнул он. — Я подчинюсь тебе и выслушаю Париса. Но Даррена я не брошу, и любой, кто попытается силой заставить меня сойти с помоста, дорого заплатит за это.
— Ладно, Себа, — сказал Парис, увидев, что интендант уже открыл рот, чтобы возразить мистеру Джутингу. — Пусть Лартен и карлик останутся на помосте.
Когда все успокоились, Парис продолжил:
— Как я уже сказал, мы решили не отменять и не изменять законов. Наверное, наступит такое время, когда нам придется это сделать, но нам кажется, что в этом деле спешка ни к чему. Менять законы нужно постепенно, чтобы избежать паники и анархии. Решив это, мы стали думать над тем, как сделать так, чтобы Даррен остался жив. В этом Зале нет ни одного вампира, который бы желал ему смерти. Даже те, кто категорически против малейших изменений в законах, долго размышляли о том, как его спасти. Мы подумывали, не организовать ли для Даррена второй «побег» — раздать нужные приказания страже и позволить ему сбежать с нашего неофициального согласия. Но это было бы бесчестно. Даррен был бы навсегда опозорен; ты, Лартен, был бы опозорен; и мы, согласившиеся на такое, тоже были бы опозорены до конца своих дней. И мы решили так не делать.
Мистер Джутинг сердито прошептал Князьям:
— Умирая, Арра заставила меня пообещать ей, что я не позволю убить Даррена. Прошу вас, не вынуждайте меня выбирать между верностью вам и обещанием, данным Арре.
— Тебе не надо будет выбирать, — сказал Парис. — Как только ты замолчишь и позволишь мне договорить, всем станет ясно, что Даррену ничего не угрожает. — Князь улыбнулся.
Потом обратившись к присутствующим в Зале, громко сказал:
— Те, кто присутствовал при наших спорах, знают, что выход из данной ситуации предложил нам Лук.
— Даже не знаю, как я до такого додумался, — пробормотал Лук и, скорчив рожу, провел рукой по своей лысой голове. — Вроде умом никогда не отличался. Обычно я сначала делаю, а уж потом думаю — если вообще думаю, но на этот раз у меня в голове уже давно крутилась одна мысль, как рыба в океане, а потом вдруг взяла и всплыла.
— Решение, — продолжил Парис, — очень простое. Нам не надо отменять или изменять никакие законы, чтобы оправдать Даррена. Нужно всего лишь поставить его над ними.
— Я не понимаю, — нахмурился Мистер Джутинг.
— Подумай, Лартен, — обратился к нему Парис. — Кого из нас нельзя ни судить, ни казнить? Кто может хоть сто раз не пройти испытания и ему за это ничего не будет?