Матвей улыбается. Торжественно произносит:
— Ваша Светлость Вячеслав Светозарович, и Ксения Тимофеевна, сегодня вам предстоит провести первый топливный ритуал.
Ксюня хлопает ресницами, а я щурюсь, вслушиваясь в ощущения.
Первая клетка — тут даже гадать не надо. Эманации Порядка, холодные, ровные, структурные. А вот вторая непонятная. Эманации смешанные, неровные, но пока разобрать толком не могу. Возраст у меня не тот еще.
Хотя если подумать, тут гадать особо нечего. Наверняка, там сидит Земля.
Наконец-то!
Мне с Ксюней наконец принесли топливо для Атрибутики. Ну, слава Одноглазому Богу! Конечно, я давно уже намекал и Матвею, и маме, и вот — дошло-таки. Невероятно. Всё-таки взрослые такие тугодумы. Ну прямо как дети, только в обратную сторону.
Вот как мне со слабым ядром сопротивляться «улоду» Мастеру, обламывать его хотелки? Это требует силы, а силу нужно развивать. Кормить. Расти.
Тем временем в песочницу залезает Матвей. Мама берёт Ксюню на руки и отходит в сторону. Ксюня уже вымахала, конечно, будь здоров — тяжёлая, наверно. Но мама у нас сильная, хоть и стройная. Она и нас двоих легко удержит, если что.
Матвей ставит клетку со зверем Порядка прямо в песок.
Щелчок замка — крышка приоткрывается, но решётка остаётся на месте. Этого достаточно, чтобы заглянуть внутрь.
Я подхожу ближе, склоняюсь над клеткой.
Скорпион Порядка.
Большой, размером с щенка немецкой овчарки. Песочно-белый панцирь, гладкий, как фарфор, глаза пустые, будто выточенные из кварца. Существо, сотканное из уплотнённого эфира. В жало воткнута деревянная пробка — защита от яда, чтобы не ужалил.
От него исходит ровная, устойчивая эманация Порядка. А это значит, что эхоскорпион —топливо моей Атрибутики.
Тем временем Ефрем надевает на меня маленький фартук. Ткань плотная, непромокаемая, с лёгким, почти неуловимым запахом — что-то вроде чистого полиуретана с пропиткой. Потом он протягивает мне широкий нож — лёгкий, но крепкий. Возможно, даже алхимически облегчённый.
Я смотрю на этот фартук, морщусь.
— А нафига онь? — недовольно бурчу.
— Чтобы не запачкаться…
Снова бросаю взгляд на скорпиона. Я знаю, как это работает. Адепты кормятся противоположной Атрибутикой. Разрушители — Порядком, иногда Тьмой. Огонь — Водой. Камень — Воздухом. И так далее. Закон силы — это всегда противоположность.
Матвей указывает на скорпиона и спокойно говорит:
— Просунь лезвие в клетку и бей сверху вниз, княжич. Прямо в туловище.
Но я и не думаю слушаться, лишь качаю головой.
— Неть. Выпустяти его.
Матвей переглядывается с мамой. У неё чуть поджимаются губы, но она молчит. А у меня перед глазами встаёт Деннахал — мой гигантский ручной скорпион. Этот малыш слишком на него похож. Да, Атрибутика у них разная: тот был Разрушением, этот — Порядком. Но какая разница? Я не буду. Не стану осквернять память Деннахала. Не смогу убить скорпиона вот так — безоружного, запертого в клетке, в плену. Я не мясник. Я воин.
— Выпустити ево, — повторяю твёрдо. — Чесный бой. Тока тяк.
Мама подходит, голос у неё объясняющий:
— Слава, но это же эхозверь. Он опасен. Нельзя его выпускать — просто ударь его ножиком. Так многие делают.
Я знаю, что многие. Дворяне привыкли убивать пленённых зверей пачками, насыщая свои ядра. Думают, что так станут сильнее. И, если честно, правда становятся.
Но это не заслуженная сила.
Я так не привык. Я не фальшивка. И моя сила будет полностью заслужена.
Резким движением засовываю нож под завязку фартука, провожу лезвием — шнурок лопается, а ткань соскальзывает на песок. Без лишних слов бросаю нож — лезвие вонзается в центр руин моего песочного замка.
— Тогда я ни буду, — упрямо выдаю, скрещивая руки на груди.
Матвей внимательно смотрит на меня.
— Княгиня?
Мама хмурится.
— Я не хочу, чтобы мой сын дрался с зверем. Он же ядовитый!
Матвей тяжело вздыхает, потом пожимает плечами:
— Но вы же сами видите — княжич упёрся. И он по-своему прав. Я тоже не сторонник забивания зверей. Многие воины придерживаются честного подхода — это воинская этика.
Мама молчит, а я стою перед клеткой, глядя в пустые кварцевые глаза скорпиона. Я знаю точно: я не стану убивать его в клетке.
Мама медлит, переводит взгляд с меня на зверя, потом снова на меня.
— Откуда же Слава знает эту воинскую этику?..
Матвей лишь пожимает плечами, на бородатом лице ни тени удивления.
— Без понятия. Я этому княжича не учил. Хотя, если честно, вещь правильная.