Матвей замечает меня, хмурится, голос воеводы уважительный:
— Княжич, чего хотел?
Я требовательно произношу.
— Баки… ба…! — Черт, не получается. — Бан-ки!
Матвей озадаченно моргает:
— Какие банки?
Я широко развожу руки:
— Любые, какие не жалка! Все баки бз-бззз!
Он на секунду задумывается, потом догадывается:
— А-а-а… Это для тренировки? Взрывать?
Я серьёзно киваю. Матвей тяжело вздыхает, оглядывается, словно проверяет, не услышит ли кто-нибудь ещё этой гениальной идеи.
— Не знаю, как княгиня отнесется…
Я беспечно пожимаю плечами:
— Ну, сплоси и узнаишь. — Всему учить надо, ей-богу.
Матвей снова вздыхает.
— Да уж, но вы правы. Вам надо силу тренировать…
Я довольно киваю. Вот это я понимаю, понятливый мужик! Даже не спорит, разговаривает со мной как со взрослым. Может, он знает про меня? Вернее, догадывается, что перед ним не просто ребёнок, а переселенец? Хотя… вряд ли. Откуда? Я, конечно, не тёмник и почти не шифруюсь от своих, но додуматься до такого — задача не легкая. Хотя Матвей не глупый, может, и допёр. Или кто-то подсказал. Но мне это и неважно. Своим можно такие секреты доверять.
Вернувшись в дом, поднимаюсь в детскую. Ксюня сидит на полу, аккуратно расставляет кукол в ровный ряд, что-то им тихонько приговаривая. Я вытаскиваю из коробки ещё запечатанную упаковку и предлагаю рациональный вариант досуга:
— Давай в головоломки!
Ксюня поднимает голову, надувает губки.
— А кукли?
Я хмурюсь. Нет, ну серьёзно. Как можно предпочесть куклы логическим задачам? Но тут же замечаю её грустные глаза. Понимаю. Девочке нужна мотивация. Выдох. Ладно. Я сдаюсь ценой малой жертвы:
— Ну-у… ладно! После головоломки — я с тобой в кукли сыглаю. Один лаз только!
Ксюня тут же оживляется, радостно хлопает в ладоши. Отступление стратегическое. Всё ради великой цели — обрушения системы садика. Головоломки — это маскировка, камуфляж перед Ильиной, чтобы княжна думала, будто нам, правда, нужно в ее стрёмные «лучики». Надеюсь, Артём сейчас тоже не балду гоняет, а честно решает ребусы, которые я дал ему с собой.
Офис «Юсупов Медиа», Рязань
Евгений Евгеньевич сидел в своём кабинете, постукивая пальцами по столу в нервном ритме. Каждый удар по столешнице — как гвоздь в крышку гроба его спокойствия.
В дверь постучали. Он даже не поднял глаз.
— Входи, — бросил раздражённо.
В кабинет вошёл коммерческий директор Константин. Вид у него был слегка измученный, как у человека, который только что разговаривал не с клиентом, а с глухой стеной.
— Позвонил княгине Опасновой, — сообщил он устало, плюхаясь в кресло напротив. — Сказала, что на неделе подумает про контракт.
Евгений Евгеньевич нахмурился.
— Как это — «на неделе»⁈
Константин беспомощно пожал плечами.
— Похоже, Жень, они с ребенком обиделись на тебя. За тот случай с танком.
Евгений Евгеньевич вдруг почувствовал это. Кресло генерального директора под ним пока не шаталось… Пока. Но где-то внутри уже скрипнули первые винтики механизма, который в будущем может его скинуть с сидушки.
Из-за последнего ролика канал и корпорация сейчас утопали в волне негатива. Если ситуация дойдёт до Юсуповых, Никулину придётся лично оправдываться перед светлейшим князем. А это не просто неприятно — это опасно для его карьеры.
Он сжал губы и развернулся к Константину.
— Звони снова через два дня. Может, передумает.
Коммерческий директор лишь кивнул и молча вышел. А Евгений Евгеньевич, тяжело вздохнув, поднялся, открыл сервант и достал бутылку коньяка.
И снова садик. И снова линейка. Стою за «лучиками» и «работяшками», рядом с Ксюней и Артёмом. Воспитательница что-то вещает, но, как обычно, я её не слушаю. Подмышкой у меня зажата коробка с головоломкой, прихваченная из дома. Сегодня в садике будет не обычный день. Сегодня состоится интеллектуальный переворот.
Я жду-жду и вот, наконец, воспитательница замечает трофей. Прищуривается, сверля меня цепким взглядом.
— Княжич Слава, что это у вас?
Хмыкаю, слегка поигрывая коробкой.
— Голомомка!
— Но у нас есть свои головоломки, которые вы будете решать на тесте, — напоминает она наставительным тоном. — У нас строгая система развития, и в неё нельзя вмешиваться со своими играми. Всё, что мы используем, прошло согласование с методистами садика. Убери её в шкафчик в раздевалке, а в конце дня забери домой.
Я невозмутимо качаю головой:
— Неть. Мама сказала, што можна.
Занавес. Воспитательница моргает. Очевидно, такого аргумента она не ожидала. Я улыбаюсь самой невинной детской улыбкой, широко открываю глаза и добиваю: