Я перечисляю необходимые кислоты, называю пропорции, объясняю, какую реакцию хочу получить.
Мама удивлённо приоткрывает рот.
— Ты запомнил все зелья, что я перечисляла в прошлый раз.
Ну, вообще, я их всегда знал, но ладно. Мама тогда перечисляла намного больше, и вот те я действительно пропустил мимо ушей.
— Дя, я же Алхимик.
Мама заулыбалась, задобренная.
— Это будет моим олужием. Шалики должны быть очень плочными, но легко лазываться при взлыве.
На полке как раз лежит пустой алхимический шарик. Мама берёт его, протягивает мне:
— Такой?
Я беру шарик, прокручиваю его в пальцах. Лёгкий, гладкий. Слегка сжимаю — ощущается упругость, но не хрупкость. Достаточно прочный, но взорвать смогу легко.
— Дя, такой.
— Хорошо. Тогда приступаем? Ты можешь ложиться спать, а я всё сделаю.
— Я хотю помагать. Можна?
— Конечно, можно, — улыбается княгиня.
Она идёт к стенду с реагентами, а я наблюдаю. Ловкие, отточенные движения — толчёт порошки в тяжёлой ступке, перемешивает жидкости, добавляя их в сосуды точно, без капли лишнего. Затем берёт прозрачную, похожую на стеклянную массу, нагревает, вытягивает, выдувает шарики — на вид мыльные пузыри, но постепенно они твердеют, становятся прочными. Я помогаю — держу пробирки, наливаю кислоты сам, аккуратно следя, чтобы не допустить малейшей ошибки. Тонкий стеклянный слой запечатывает зелья внутри, превращая их в идеальное оружие.
Каждый шарик — готовый снаряд, который можно метнуть, взорвать и выпустить содержимое. Кислоты разные: одни прожигают, другие создают густой дым, третьи взрываются при контакте с воздухом, а некоторые выделяют ядовитые пары.
В общем, теперь у меня шикарное оружие — универсальное, опасное и удобное.
Прошло несколько дней, и теперь мы с Ксюней не в игрушки играем, а тренируемся. На улице дружинники оборудовали тир, установили мишень у края песочницы, а территорию надёжно оградили, чтобы никто случайно не попал под удар.
Встав рядом с Ксюней, я в очередной раз показываю хват лепесткового ножа, как пальцы ложатся на рукоять, как нужно бросать.
— Делжи вот так. Кидай лезко.
— Паняла…
Она пробует, кинжал втыкается в середину мишени.
— Неплохо. Давай ещё.
В этот момент появляется Мастер, а за ним двое Егерей, каждый тащит заколоченный деревянный ящик. Изнутри доносятся странные звуки — приглушённые, рваные, будто что-то внутри царапает стенки.
Мама, сопровождая Рогова, бросает на ящики внимательный взгляд и спокойно спрашивает:
— В этих ящиках что-то опасное?
Мастер усмехается, легко, буднично, но с намёком.
— О, Ирина Дмитриевна, конечно! Ещё как!
Мама хмурится.
— Вы не выпустите чудовищ, что там сидят!
Мастер лишь усмехается, но ничего не отвечает. Я спокойно поворачиваюсь к матери:
— Позови длужинников, ма. Нужно огладить теллитолию. Постолонние не должны постладать. И еще мне надо мое сналяжение.
Княгиня вскидывает брови.
— Ты серьёзно, Слава?
— У нас с Ксюней есть Мастел. Он нас учит, хоть и улод.
Рогов хмыкает, мама вздыхает, но всё же даёт знак дежурным дружинникам у тира. Те работают быстро — в считанные минуты вокруг тренировочной площадки поднимается раскладной забор. Металлические секции с сетчатыми панелями, встают ровной линией. Каркас жёсткий, удерживается на мощных стабилизаторах. Теперь будущая арена изолирована.
Мы с Ксюней уходим переодеваться. Я пристёгиваю «Беретту» на пояс, стеклянные шарики укладываю в подсумок на поясе, финки садятся в ножны. У Ксюни только ножи на поясе — ничего лишнего. Когда возвращаемся к тиру, я первым захожу внутрь ограждения. Ксюня было топает за мной, но мама ловит её за плечо и уводит назад.
Мастер идёт за мной.
— Вставай в боевую стойку, княжич.
Я вынимаю из кобуры «Беретту».
— Пистолет бесполезен против эхозверей, — предупреждает Рогов, наблюдая за моими движениями.
— Знайу, — снимаю предохранитель, не меняя выражения лица. — Выпускайте звелюшку.
Мастер хмыкает, но не спорит, кивает Егерю. Тот поддевает крышку ломом, и она со стуком откидывается. Оттуда выпрыгивает эхозверь — ласка Порядка, эфирная, низкой формации, но крупная, размером с шарпея. Её тело колышется, словно соткано из полупрозрачного дыма, гибкое, текучее. Ласка мгновенно отскакивает от Егеря — слишком сильный противник. Значит, её цель буду я.
Резкий рывок. Ласка бросается вперёд, и я жму на спуск. Выстрел. Ещё один.
Пули вязнут в эфирном теле, не причиняя урона. Ожидаемо. Но я и не надеялся её пристрелить — просто тренирую меткость по движущейся мишени. Когда если не сейчас? Против эхозверей пушка не работает, но против людей — очень даже.