Ласка уже близко. Ставлю пистолет на предохранитель, быстро кладу его на землю, одновременно выдёргиваю из подсумка два стеклянных шарика.
Мгновенный бросок.
Взрыв силой мысли.
Алхимическое стекло разлетается, кислота брызжет, прожигая эфирную плоть зверя. Ласка визжит, выгибаясь дугой, её тело потряхивает, контуры дрожат.
Не медлю. Выхватываю финку, бросаюсь вперёд. Рывок — удар. Клинок входит прямо в шею эхо, скользит сквозь размягчённую кислотой материю. Ласка дёргается, застывает. Падает.
В следующий миг я чувствую, как её Атрибутика перетекает в меня, струится по телу тёплой волной, впитывается, сливается со мной. О, да! Иди, к папочке! Делай меня сильнее!
Где-то в Тверской губернии
Бывший Егерь Герасим Бережков выходит из машины стоит на пепелище. Под сапогами — чёрный, ещё тёплый пепел. Рядом — обугленные останки. Где-то вдалеке потрескивает тлеющая древесина, воздух пропитан гарью и жаром догорающего огня.
Он молча оглядывает развороченные конструкции, следы боя и тела убитых товарищей — тех, с кем Бережков когда-то дезертировал, тем самым навлек на себя гнев Мастера Рогова. Именно поэтому они хотели отомстить, убив его дочь.
И тут его прорывает.
— Рогов! Ах, ты гребаная сволочь!
Кулаки сжимаются до побелевших костяшек. Ноздри раздуваются. Глаза налиты кровью. Он выдыхает резко, прерывисто, воздух врывается в лёгкие обжигающим гневом.
— Грёбаный Рогов… тебе хана! Я убью твою дочь! Отрежу ей все пальца! Насажу на нож! И примусь за тебя!
Он тяжело дышит, глядя на пепелище. Потом — глухо, низким, почти шепчущим голосом:
— Ты сам подписал смертный приговор. Больше никаких исполнителей. Теперь я всё сделаю сам.
Глава 11
Следующая очередь Ксюни. Её выход. Она явно волнуется, поглядывая на второй ящик.
— Дочка, давай, вперёд! — Мастер преспокойно вставляет в зубы зубочистку и кивает так, будто это лишь обычная разминка на коврике. Прямо отец года.
Я подхожу к линии ограждения, ловлю Ксюнин взгляд и поднимаю большой палец:
— Ты сплавишься, — говорю без тени сомнения, чтобы она услышала именно это и ничего больше.
Ксюня кивает серьёзно, коротко:
— Дя.
Разворачивается и проходит внутрь. Достаёт ножи обеими руками сразу. Чётко, плавно, как учили. Как я учил.
Ксюня — самый молодой из моих учеников, но в ней я не сомневаюсь. В ней есть та самая, редкая жилка воина — не напускная, не ради показухи, а тихая, уверенная, внутренняя. Возможно, это наследство от Рогова.
Егерь Мастера, тихо мыча, волочет за ограду тяжёлый деревянный ящик, заколоченный наглухо. Зверю Земли воздух не нужен. Егерь отдувается, берёт лом. Вскрывает— крышка трещит, гвозди, один за другим, выскакивают с хрустом.
— Этот зверь такой же сильный, как у Славы? — спрашивает мама, приблизившись к ограде.
— Оу, нет. Ещё сильнее, — хмыкает Мастер, ни капли переживая.
— Что⁈ Тогда нет! Тогда его нельзя выпускать! — мама поднимает голову, взгляд злой, яростный.
Мастер только разводит руками:
— Ирина Дмитриевна, при всём уважении, наставник тут я.
Я остаюсь у ограды, не обращая внимания на слова Рогова. Смотрю на Ксюню. Как поправляет хват ножей. Как делает шаг, второй.
— Сначала кидяй ноши, потом бей, — говорю ей спокойно.
Я доверяю Рогову. Потому что если не доверять наставнику, то лучше сразу его пристрелить. Он сказал — значит, так надо. Пока что так. Но если он ошибётся, если что-то пойдёт у Ксюни не так, я просто взорву ему колено да и всё. Поправка — оба колена.
Но пока не время думать о коленях. Пока — слушаем Мастера. Пока — наблюдаем, как сплавяляется… тьфу ты, справляется Ксюня.
В прошлой жизни я сам доводил учеников до дрожи, заставлял чувствовать мощное давление. Это не просто методика — это часть программы, обязательный этап. Страх. Страх, который сжимает горло, делает ладони мокрыми, сбивает дыхание, рвёт мысли в клочья. Когда голова трещит, выворачивает, сердце забивается в пятки. Через это надо пройти. Без вариантов. Или ломайся, или расти.
Рогов делает то же самое. Продавливает своих учеников, подтачивает, расшатывает. Всё правильно. Вопрос только в том, выдержит ли человек. Ксюня должна справиться.
Тем более у неё минимум нужных действий. Никаких лишних финтов, никаких пистолетов, никаких стеклянных шариков с кислотной дрянью внутри. Всё сведено к двум действиям. Бросай ножи. Коли ножами.