Русалка прищурилась, взгляд стал цепким, изучающим.
— Подруга, ты что… хочешь сделать с ним ритуал?
Невеста выпрямилась. Красивое лицо заострилось, в глазах вспыхнул огонёк возбуждения.
— Да. Хочу. Уже подала заявку организаторам. Предложила, чтобы следующую встречу провели в Рязани.
Русалка хмыкнула, сделала вид, что задумалась, но губы её уже растянулись в хищной ухмылке.
— Значит, следующая встреча точно пройдет в Русском Царстве, раз вы с Комаром оба настояли…
— А почему бы и нет? —пожала точеными плечами Невеста.
Русалка кивнула, стукнула ногтем по краю чашки и, склонив голову, прошептала:
— Ну да, мне тоже интересно там побывать. Пора бы по-настоящему развлечься. Давно я не была в новых местах.
Мы с мамой сидим в прохладной гостиной усадьбы Ильиных. Тяжёлые портьеры, запах старого дерева, на стенах портреты с суровыми лицами — всё как положено, чтобы чувствовать себя персонажем учебника по истории.
Князь Ильин широким, размашистым движением ставит подпись, будто расписывается не на бумаге, а по воздуху шпагой. Закончив, протягивает мне документ.
— Прошу, Вячеслав Светозарович, — говорит он со снисходительной усмешкой. —
Я беру ручку, расписываюсь не торопясь, аккуратно. Мама подписывает следом, как мой официальный опекун.
Князь кивает, протягивает мне руку.
— Молодец, юноша. Хорошее приобретение. Перспетиквное. «Юные нобили» ещё долго будут растить поколение за поколением рязанских дворян.
Я отвечаю на княжеское рукопожатие. Рука у князя — лопата, и моя детская ладонь буквально тонет в ней.
Затем князь переводит взгляд на маму.
— Жду вас на следующих заседаниях попечительского совета, Ирина Дмитриевна. Там по соседству отличная кофейня, — говорит, оглядев маму странным взглядом. Очень уж мужским. Совсем обнаглел? Мама у меня, конечно, красавица, но официально не вдова. Да и зачем ей еще кто-то? У нее есть я.
— Кофе это холошо. Мы с ладостью сходим, Иголь Иголевич, — вставляю с лыбой, и князь с сожалением отводит взгляд. Обломись, старпер. Одну маму с тообой я не отпущу.
Когда князь смотрит на Матрену Степановну, взгляд у него становится совсем другим — холодным, прищуренным, колючим.
— Надеюсь, теперь в «Юных нобилях» больше не будет проблем, — отчеканивает.
Княжна Ильина краснеет, прячет глаза. Видно, понимает, что прошлась по краю. Ещё чуть-чуть, и её бы уже вынесли из садика не по лестнице, а по протоколу. Отмечаю это про себя, но комментировать не собираюсь.
Когда мы с мамой выходим на улицу, я потягиваюсь, вдохнув прохладный воздух:
— Мама, — говорю, щурясь на солнце, — хочу заказать иглушки в садик. Тепель это ведь мой садик. Пусть у детей будет лучшее.
— Да, у тебя же есть сертификат Матрены Степановны в «Детскую галактику», — улыбается мама. — Воспользуйся.
— Об этом и думаль, — киваю. Надо будет что-то действительно крутое подобрать. Не просто наборы из магазина, а нормальные развивающие вещи, чтобы с толком.
В машине у мамы в кармане вибрирует телефон. Блин, когда у меня уже будет своя мобила. Свой канал с миллионными просмотрами есть, свой садик тоже, а мобильника нет. Не порядок.
Она включает на громкую — голос Евгений Евгеньевич.
— Ирина Дмитриевна, здравствуйте. Вас уже приглашали на шоу «Вечерняя баронесса»? — говорит гендир.
— Балонесса? — приподнимаю брови.
Рядом мама устало поправляет волосы.
— Слава, ты должен знать, тебя зовут на множество шоу, — говорит она, с лёгкой усмешкой. — Разные видеоблогеры: бойцы, певички… Мы уже устали отказывать.
Хмыкаю. Ну да, понятно. Я же звезда. Все хотят приобщиться к моей славе.
С интересом слушаю, как Евгений Евгеньевич продолжает:
— Отказывать можно и нужно. Как и самим приглашать других звезд тоже, кстати, но об этом позже. Просто есть одно шоу, которое я бы действительно советовал посетить, — говорит он по-деловому. — «Вечерняя баронесса», у баронессы Стружковой. Проект известный, рейтинги высокие. Участие там серьёзно поднимет твою популярность, княжич. Такого шанса лучше не упускать.
Я мельком бросаю взгляд на Ирину Дмитриевну.
— Нада ее глянуть.
— Мы с княжичем это обсудим и примем решение, — отвечает княгиня ровно, вежливо, но без конкретики. — Всего доброго, Евгений Евгеньевич.
На следующий день едем с Ксюней в садик. По дороге она смотрит в окно, молчит, но держит меня за руку. Не сжимает, просто касается пальцами — вроде и ничего, а приятно.
В садике встречают совсем иначе, чем раньше. Воспитательницы, которые ещё недавно косились хмуро, теперь улыбаются, чуть ли не реверансы делают. Что это с ними? А, точно. Я ж теперь совладелец.