— У него был лубец на щеке — след от литуального каменного ножа ацтеков. Такой используют только в поединках между своими. Если он получил ланение, да ещё такое, что навелняка залила его лицо кловью, значит, скоелее всего, он плоигал плаво быть ведущим жлецом. Он што-нить сказал?
Ингрид кивает, внимательно слушая, а затем со вздохом произносит:
— Мы не смогли его допросить. Он умер в плену — убил себя сам. Откусил себе язык.
Я снова пожимаю плечами.
— Да, у атстеков есть такая фишка.
Замечаю, как Ингрид и Рульф переглядываются, а в их взглядах читается откровенное удивление. Принцесса изучающе смотрит на меня:
— Княжич, ваша эрудированность в этом вопросе и правда поразительна.
Я делаю вид, что смущенно потираю нос будто бы от похвалы такой красивой тетеньки:
— У меня плосто дома библиотека, куча книжек пло ацтеков. Наш лод их собилал. Мама читала мне истолии пелед сном.
Ингрид велит телохранителю:
— Рульф, покажи княжичу.
Гигант достаёт из кармана пиджака каменный нож-текпатль, протягивая мне:
— Мы нашли его при белобрысом ацтеке. Видимо, тот самый.
Я беру в руки каменный нож. Черное обсидиановое лезвие с зазубринами, ручка, обмотанная кожаными полосами, слегка потемневшими от времени. Привычные линии, знакомые рисунки на полосах… Где-то я это уже видел.
— О, так это ещё и Дети Солнца, — произношу я радостно.
Ингрид замирает, внимательно всматриваясь в моё лицо:
— Княжич, как ты понял, что это за клан?
Поворачиваю нож в руках и указываю на выбитый знак перечёркнутого солнца на рукояти.
— Видел в одной из книг. Мама показывала.
— Интересные вам княгиня книги читает на ночь… — пораженно замечает принцесса, но тут же спохватывается и поправляется: — Простите, не мое это дело.
— Ничего страшного, ведь книги, и правда, интересные.
— Безумный генерал уничтожил государство ацтеков, за что ему большая честь и благодарность. Но их дело всё ещё живо, — глаза Ингрид гневно сверкают. — Они просто начали принимать в свои ряды иностранцев.
Усмехаюсь, покачивая нож.
— Панятно. На халявную силу сглотней всегда найдётся сблод желающих.
Мой взгляд вновь останавливается на принцессе. Лицо у неё напряжённое. Слишком собранное, слишком правильное — как у человека, который изо всех сил держит себя в руках, чтобы не выдать настоящие эмоции.
— Вы не можете найти её, да? — бросаю вдруг.
Ингрид моргает, растерявшись. А Рульф смотрит на меня грозно. Кажется, он заподозрил меня в сговоре с ацтеками. Значит, я попал в точку.
— О чём вы, княжич? — спрашивает принцесса.
— О вашей дочери, конечно, — удивленно смотрю на Ингрид. — Разве можно сейчас обсуждать кого-то другого?
Теперь Ингрид молчит дольше.
— Как вы понял, что похищена моя дочь? — голос её спокойный, но в нем появилась жесткость.
— Очень плосто, — развожу руками. — Вы сказали, что некий лебенок в беде. Завтла как лаз летнее солнцестояние. День, когда Дети Солнца лежут детей на желтвопиношение, чтобы возлодить новый год. Отсюда логичный вывод — они похитили лебенка. Теперь пло вашу дочь: вы слишком встлевожены, плинцесса. И плишли плосить о помощи лично, хотя могли бы отплавить кого-то из своих людей.
Рульф бросает с намеком:
— Принцесса, княжич слишком много знает.
— Тихо, Рульф, — отмахивается принцесса от телохранителя. Он смотрит на меня: — Думаете, Вячеслав Светозарович, я настолько холодна сердцем, что не пришла бы просить помощи ряди не своего ребенка?
— Отнюдь, флау, — качаю головой. — Плосто у клана Исаэт полно детских домов, плиютов. Но там ластят будущих лаботников, слуг, обслугу. Интелесный способ фолмировать песонал с пелёнок, но… вляд ли вы здесь лади попавших двух-тлёх плислужников. Несмотля на ваше состладание и, конечно же, доблую душу, я не думаю, что вы бы оставили важные дела лади палы силот.
Ингрид резко сжимает кулаки. Ах, задело.
— Ты прав, княжич, — выдавливает она сквозь зубы. — Мы не можем найти мою дочь, Астрид.
Так. Вот и подтверждение.
— Хирдманы прочёсывают город, но даже за месяц они не смогут обыскать всё. Нам неизвестно мест, где Дети Солнца проведут ритуал жертвоприношения. Ацтеки не делятся ими с посторонними.
О, мне-то они известны прекрасно. Когда-то я провёл немало времени, изучая их ритуалы, разбирая древние записи, добытые у ацтеков. Я знаю, где, как и когда они приносят жертвы. Как готовят избранных. Как проводят ритуалы кровавого возрождения.
Но, разумеется, в голос я этого не говорю. Вместо этого спокойно произношу: