Едва безлунная ночь уступила место предутренней мгле, стало ясно, что надежды нет, и мало кто доживет до полудня. Огромное половецкое войско дожидалось, когда в лицо русским взойдет солнце. По другую сторону Каялы и у болотистой заводи тоже были половцы.
- Ковуи уходят, - закричал кто-то.
Замысел ковуев, у которых только конные, был ясен: пройти на полном скаку между северным флангом степняков и кромкой болота. Половцы не станут ломать построение ради небольшого отряда, а в степи ищи, свищи... Но не сбылось: ковуи в самом узком месте натолкнулись на только что подошедший отряд степняков. Бой был недолгим, беглецов загнали в топь и, не мудрствуя, расстреляли из луков.
Княжич Василько порывался скакать к своим, но Роман удержал:
- С честью смерть примем, брат:
По решению князей конные спешились, расседлали коней, чтобы тем было легче уйти в степь, и отпустили их на волю. Теперь в русском войске все были равны, и не стало князя, дружинника или простого ратника, а были люди, готовые встретить смерть. Кто-то, по древней традиции, уже снимал доспехи, шлемы, рубахи и оставался голым по пояс. Это так и называлось: "голые брони". Таким воинам нечего терять, они не мыслят себя живыми, и будут яростно биться до последнего вздоха, чтобы почтить доблестью то ли христианского святого Георгия, то ли прадедовского бога Перуна. Разве не стоит простить им земные грехи и принять за то в рай, как праведников?
Половцы пошли в копье, хотя могли бы просто засыпать русских стрелами. Степняки этим оказывали врагам честь, отдавали должное их храбрости и упорству. Начался бой, который будет коротким и красивым, как грозная песня.
...Вот окровавленный Сиверга без кольчуги и шлема пал на груду поверженных им половецких тел: Тимоху Сухого достали только издали, сулицами, но и к мертвому к нему боялись подходить, суеверно сторонясь волшебного мастерского меча, залитого половецкой кровью по самую рукоять: А там яростно бьется отец Федор, размахивая, как кистенем, тяжелым крестом на крепкой цепи и безбожно матерясь:Где ратники-земляки? Уж и не видно никого, да и дружинных по пальцам пересчитать.
Роман разглядел мелькавший в сече золоченый шлем, и решил пробиваться к нему, но тут что-то обрушилось на него - мир закружился и померк.
...Сознание приходило медленно, перемежаясь видениями:Вот по полю битвы идут двое стариков в белых одеждах. Один из них дед Рожно, а второй его, Романа, родной дед Вася из далекого будущего. Старики всматриваются в павших, кого-то ищут: Вот они рядом:
- Что, внучек, досталось? На войне - оно так...
Оба имели право на эти слова - и тот и другой знали, что такое война, раны, боль.
- Терпи, жизнь впереди долгая...
А вот реальность: несколько половцев собирают трофеи, снимают кольчуги, попутно добивая тех, кто еще дышит. Один из степняков с кривым ножом в руке склонился над Романом. Но вместо того, чтобы полоснуть его по горлу, половцы залопотали что-то по-своему, удивленно показывая на кольчугу Романа. Потом подняли его с земли и, перевалив через круп лошади, куда-то повезли:
Словарь:
лучный перестрел (русский) - 180 - 200 метров
"себе чести, а князю славы" - фраза из "Слова о полку Игореве)
гудьба - музыка
червленый - красный
Глава восемнадцатая
В ПЛЕНУ
(конец мая 1185-го года)
В глубокой яме, покрытой ветхой камышовой крышей, кроме Романа было еще четверо русских пленных: отец Федор, дед Смага и двое молодых парней, один из которых земляк по кузнецкой слободе - собиратель стрел.
Наверняка где-то рядом ожидали своей участи и другие полоняники с Руси. Сколько их, и кто уцелел в последней битве?.. А может быть, и нет никого в живых или развезли по другим половецким родам и стойбищам, по всей необъятной Степи:
Пленных содержали сносно - живой товар должен выглядеть хорошо. Скоро приедут перекупщики из крымского города Кафы, они будут придирчивы и требовательны, с одного взгляда отличая воина от мужика-трудника из ратников. Опытные воины ценились дорого.
- Которых за справных воев признают, будут в мамелюки брать, в арабское царство, - растолковывал дед Смага, с аппетитом вкушая свою долю мясных обрезков от половецких щедрот. - А которые только силой и дородством глянутся - тех на галеры продадут. Больше года мало кто выдюжит.
- На все воля Божья, - отец Федор утер жирные от мяса руки о подол рясы. - Бог выучит, Бог и выручит. Надежду не теряйте, чада мои.
- Прикуют тебя к веслу, да кляп деревянный на шею повесят, - невесело усмехнулся Смага, - да под барабан грести заставят: Под палубой, в духоте, в смраде:Пожалеешь, что не достал тебя степняк в бою.
Парни из ратных, первые дни не помышляли ни о чём, кроме побега, допытываясь об этом у опытного Смаги.
- Мудрено это. Стерегут зело: Да коли и сбежишь - вона, степь без конца и краю.
- Не стращай младней до поры, - упрекал отец Федор. - Ты же сам ушел-таки из плена?
- Бог подсобил: А вы, хлопцы, как перекупщики выбирать начнут - глядите смело, держитесь молодцами, спины не гните. Начнут на боль испытывать - терпите, да посмеивайтесь. А нет, так выкажите мастерство какое - там это ценят.
Роман все больше слушал. Головная боль, мучавшая его в первые дни после того, как он очнулся, почти прошла, но каждое произнесенное им слово еще долго отдавалось звоном в ушах. Надо было отоспаться, отлежаться, отмолчаться: Почему его оставили в живых? С какой стати простого пленного отпаивали каким-то горьким снадобьем? И, наконец, самое удивительное - почему оставили заветную кольчугу и не содрали сапоги? Даже ножик, что Смага подарил, не отняли. Будь он знатный княжич, вежливость степняков была бы понятна - за такого родня собрала бы выкуп куда больше, чем заплатят перекупщики рабов.
Немного прояснилась после того, когда Смага, знающий речь половцев, подслушал обрывки их разговора. Получалось, что Роман жив только благодаря кольчуге, в железную вязь которой рукою старого мастера кольцами другой формы и отделки, был искусно вплетен то ли знак, то ли узор, почти стертый временем и непонятный русичам. А вот половцы сразу разглядели знакомый по степным преданиям заветный символ-оберег своего легендарного воина и пророка. Это была кольчуга древнего героя, потерянная в смуте войн и походов. Она была заговорена страшными для степняка заговорами, которые простой половец в мыслях даже не смел повторить - разве что хану дозволялось. Кольчуга давала своему обладателю силу, власть и долгую жизнь. Но было условие - она должна или достаться новому хозяину в честном поединке или, как подарок от сердца, а иначе древняя бронь принесет беду всему народу.