Потом попал в окопы русско-германского фронта. Дважды был ранен, контужен, отравлен газами и, в конце концов, списан из армии подчистую. Работал в Перми на Мотовилихинском заводе. Там и в партию большевиков вступил. О худом здоровье пришлось забыть — дела революции этого требовали.
А сейчас вот ревком Вятской губернии направил сюда, в Екатеринбург.
Выслушав Савотина, Студитов сказал:
— Надо бы хоть из вежливости спросить, на какую работу метишь, да не хочу кривить душой. Без тебя тебя женили. Вместе с губкомом партии. Пойдешь начальником губернской милиции. Работа интересная, скучать не придется. Жулья — вдосталь, беспризорников — и того больше. Всякие Васьки Косые ночами ножичками пошаливают...
Заведующий отделом управления выбрался из-за стола, приоткрыл дверь, громко позвал:
— Савватей, зайди-ка на час.
Вошел тот рассказчик в кавалерийской шинели.
— Вот. Будет твоим помощником. Бархоленко его фамилия. Прошел огонь и медные трубы. Лихой рубака, родился, говорят, в седле. Если въедет к тебе в кабинет на коне — был с ним такой грех на фронте — сажай под арест без разговоров.
Бархоленко улыбнулся, на широком, гладко выбритом подбородке обозначилась ямка. Протянул Савотину руку.
— Вот и порядок, — обрадовался Студитов. — Начинайте.
— С чего начинать? — спросил Савотин.
— С пустого места — вот с чего. Разрабатывайте структуру милиции, штаты, людей подбирайте. Возможно, будут проситься старые полицейские чины или из сыскного — гоните к чертовой матери. В госпитали наведайтесь, агитируйте выздоравливающих красногвардейцев.
...Из губисполкома вышли вместе. На центральном проспекте, у «Колизея», толкались бледнолицые, изнуренные недоеданием беспризорники, приглядывая, что бы стянуть с возов, заполнивших площадь.
Бархоленко кивнул на них:
— Тоже наша забота?
— Наробраз подключим. Не пропадать же ребятишкам, — ответил Савотин, вспоминая встречу с такими же бездомными на привокзальной площади.
Губмилиция заняла бывший купеческий дом с парадным крыльцом в чугунных завитушках[12]. Крышу дома венчала башенка в виде кедровой шишки. Ранее назначенный начальник уездно-городской милиции, извещенный Студитовым, встретил начальство бодрым докладом и кипящим самоваром. Он успел навести здесь подобие какого-то порядка. За перегородкой дежурного, сидящего в обнимку с винтовкой, галдели задержанные спекулянты.
После беседы с начальником уездгормилиции Савотин и Бархоленко поднялись на второй этаж — «к себе», в кабинет с изразцовой печкой и тяжеловесной мебелью.
Бархоленко остановился на пороге, осмотрел помещение с веселым любопытством.
— А ведь тогда, в восемнадцатом, Петр Григорьевич, меня чуток не довезли досюда. Здесь контрразведка беляков помещалась.
...Семья Петра Григорьевича Савотина все еще оставалась в Вятке. Уезжая, обещал скоро вернуться и забрать к себе, но дела сразу же захватили его, и поездка все время откладывалась. Может, потому и о квартире не беспокоился — прижился в своем кабинете.
Нередко дежурный, приходя с утренним докладом, заставал Савотина спящим. Спал прямо за столом, уткнувшись лицом в бумаги. Дежурный осторожно снимал с него очки — не сломал бы, чего доброго, гасил лампу и бесшумно удалялся.
Савотин, недавний рабочий и солдат, закончивший лишь земскую школу, изнемогал от работы. Шутка ли — возглавлять милицию обширнейшей губернии!
В одной из докладных записок заведующему губернским отделом управления он писал:
«С освобождением Екатеринбургской губернии от колчаковщины организация советской рабоче-крестьянской милиции, не имея инструкций, циркулярных распоряжений и указаний из Центра, производилась по собственному почину».
В Екатеринбургскую губернию входили тогда Екатеринбургский, Шадринский, Камышловский, Троицкий, Верхотурский, Алапаевский, Тагильский и Надеждинский уезды. Исходя из этого административного деления, Савотин и разрабатывал штаты милиции. Он это делал в ночной тишине, при свете керосиновой лампы, а с утра, когда оживали улицы города, седлал своего пегого мерина и рыскал по организациям, госпиталям, воинским частям. Комплектуя подразделения милиции, он разыскивал нужных людей, уговаривал их. Золотых гор не обещал. Наоборот.
12
Теперь в этом здании на улице Карла Либкнехта — выставка образцов товаров народного потребления.