— Тп-р-ру-у, супонь-чересседельник, — прошлепал Сахаров губами и осадил лошадь. — Фаятон подан, товарищ начальник!
Зажигаясь лихорадкой предстоящей схватки, Васильев вытянулся перед Савотиным:
— Ключи у дежурного, товарищ Савотин. Располагайтесь. Кабинет натоплен. Если выдуло — за печкой смоляки сложены. Подбросьте. А мы поспешим. Банда немалая, отстреливается. — Васильев стал напяливать шапку, которую все еще держал в руке.
— Ого! — удивился Савотин. — Уже в истопники разжаловали?
— Ды-ык на партячейке решили... На три месяца отпуск вам. Мне же башку отвинтят... — Но увидев, что Савотин нахмурился, начуездгормилиции, срываясь на писк, закричал: — Сахаров! Подь в дежурку, возьми в шкапе «Смит-Вессон», что третьеводни у шпаны изъяли.
— Ничего, я сам схожу, — остановил Савотин ретивого Сахарова. — Портфель запру подальше.
Через несколько минут сани понесли седоков в сторону Восточной улицы. Сахаров, поднявшись дыбом, крутил вожжами над головой и, широко раскрыв рот, погонял поджарого жеребца:
— А ну-у, наддай, супонь-чересседельник!
...Схватка на станции Екатеринбург-II[14] была скоротечной. Бандиты, отстреливаясь и нахлестывая лошадей, скрылись в лесу.
Милиционеры подобрали убитых в перестрелке бандитов и вернулись в город.
Савотин слег с воспалением легких. Мало того — открылись старые раны, пуще стало дергаться веко поврежденного глаза. Лишь через месяц он смог встать на ноги и сделать три шага, отделявших кровать от стола. В постель уложили жена да пришедший навестить Савва Бархоленко.
Савва присел на табурет у изголовья, положил тяжелые кисти рук на колени. Петр Григорьевич лежал с закрытыми глазами и тяжело дышал. Достались ему эти три шага! Савва молчал, разглядывал лицо друга. Заострившийся нос. В усах щеточкой — густая седина. Мягкие пепельные волосы поредели. Давно уже знает его вот таким, но никогда еще так сильно не щемило в груди. А может, увидел по-другому, не как всегда? Может, увидел так потому, что завтра он, Савва, уезжает, и, бог знает, сведут ли когда жизненные пути с человеком, с которым породнили сотни ночей без сна, чечевичная похлебка да пороховая гарь?
Вот и жилье Савотина видится по-иному. Два заиндевелые окна, к стеклу одного примерзла пожелтевшая с угла занавеска. Стол, покрытый вытертым сиреневым плюшем, на полу — домотканые половики... Все то и, вроде, не то. В углу за шкафом — сапоги. Те самые, о которых Петр Григорьевич говорил: «Я не устал, сапоги устали». Да, они изрядно устали. Заплаты на них, как бинты на человеке: и хотел бы соврать, что здоров, да не сможешь — люди-то видят.
Эх, Петр Григорьевич, — не только сапоги, но и ты устал.
— Что молчишь, Савва? — глухо спросил Савотин.
— Да что говорить. Отдыхай.
— Это верно. Больше мне ничего не остается. Если и на этот раз «костлявую» обману, все равно толку мало. Для милиции я теперь — помеха... Принимай дела, Савва. Эвон еще какой. Выдюжишь.
— Не получится, Петр Григорьевич, я ведь прощаться пришел. На Украину отзывают. Там в лесах всякую нечисть треба выводить.
Савотин слабой рукой нащупал кисть Бархоленко, сжал ее, помолчал.
— Понимаю... Попрощаемся тогда. А дела... Найдем кого-нито. Иван Басаргин потянуть может. Федя Заразилов. Этот, правда, не захочет оставить угрозыск.
Что могли сказать друг другу на прощание эти два человека? То молчали, то говорили о пустяках. Ушел Бархоленко с мыслью, что этот изувеченный, газами травленный, работой изнуренный дорогой ему человек не протянет долго, что не придется проводить его в последний путь.
Но ошибся Савватей Архипович, ошиблись и лечащие врачи. Поднялся и твердо встал на ноги Петр Григорьевич. Управлял строительной конторой, вечерами преподавал в школе милиции. Настигла его все время шедшая по пятам «костлявая» лишь в 1951 году.
Что касается Бархоленко... Вместе с Котовским добивал он остатки махновцев, работал начальником Уманьской милиции на Украине, начальником уголовного розыска в Киеве. Умер Савватей Архипович в 1965 году.
«За беспощадную борьбу с бандитизмом»
Имя начальника губернской милиции Петра Григорьевича Савотина тесно связано и с созданием на Урале службы уголовного розыска.
Вообще-то аппараты угрозысков возникли почти одновременно с организацией подразделений рабоче-крестьянской милиции. Но состояли они тогда в основном из людей прежних сыскных отделений, из тех, кому в какой-то степени могли доверять Советы рабочих и солдатских депутатов. Пока не было своих, пролетарских, профессионально подготовленных кадров, нельзя было отказываться от услуг тех, кто знал преступный мир, владел определенными методами борьбы с ним.