— Павлу Андриановичу, в милицию. Одним духом!
Из горницы донеслось бренчание струн. Ренке настраивал гитару, к которой Аркадий Степанович не прикасался, пожалуй, с самой свадьбы. Настроив, запел про сиреневый купол, про изнуренную душу — песню, о которой тоже упоминалось в бумаге, разосланной начальником уголовного розыска Заразиловым.
Аркадий Степанович торопливо ощупал одежду гостей, висевшую на вешалке, из кармана тулупа вытащил браунинг, переложил к себе.
Начальник Билимбаевской милиции Павел Андрианович Белобородов не заставил себя долго ждать. Через пятнадцать минут он уже был в доме народного следователя. Оставив милиционеров во дворе, он вошел в избу.
— О-о! Да у тебя гости! Давайте знакомиться, а если рюмочку поднесете — друзьями будем.
Белобородов подошел вплотную к гостям, спросил Аркадия:
— Мои ребята на месте. Ты готов?
— Как штык.
Сидящие за столом не успели вникнуть в смысл разговора, как Белобородов, протянувший «коммерсанту» ладонь для знакомства, заломил его руку за спину, повалил с табурета. Аркадий выхватил из карманов наган и браунинг, крикнул:
— Ни с места! Уложу из вашей же пушки.
Арестованных заперли в арестной камере, охранять приставили милиционеров Ивана Медведева и Михаила Оборина. Белобородов, оседлав лошадь, ускакал на Шайтанский завод[3], где находился с группой агентов уголовного розыска Федор Заразилов. Еловских, собрав понятых, занялся описью поклажи, увязанной на дровнях. Не успел Белобородов отъехать от Билимбая и одной версты, как в здании милиции поднялся переполох, затрещали винтовочные выстрелы.
Оборин и Медведев — опытные милиционеры, но и они не смогли всего предусмотреть. Только успели навесить замок на дверь камеры, «коммерсант» стал барабанить и проситься «до ветру». Медведев снял затвор с предохранителя, проворчал:
— Ишь, нетерпеж. Выходи.
Дверь резко распахнулась. Иван Медведев инстинктивно вскинул винтовку, но тут же свалился от удара ногой в живот. Оборин успел выстрелить, но пуля только задела «студента». Завладев винтовками, бандиты выпустили в милиционеров по несколько пуль, выскочили во двор. У забора стояла лошадь, запряженная в широкую кошеву. Через минуту она уже мчалась, как бешеная.
3 декабря 1923 года. Город Екатеринбург
В зале сидели, не раздеваясь. Декабрьская стужа проникла и сюда, через каменные стены театра. Петр Григорьевич Савотин зябко ежился, шевелил стылыми пальцами в сапогах.
Шла общегородская партийная конференция. Докладчик, перебирая листки, хрипловатым голосом сыпал на публику вереницу цифр. Речь шла о близких и понятных делах. Петр Григорьевич, самодеятельно греясь, узнавал, что в условиях нэпа в Екатеринбурге начался рост заработной платы. А вот в каких размерах, несмотря на сокращенный рабочий день, поднялась производительность труда, начальник губмилиции узнать не успел. Пригибаясь, звеня оторвавшейся подковкой, меж рядами прокрадывался милиционер с повязкой на рукаве. Обволакивая Савотина паром, он прошептал ему на ухо:
— Товарищ Заразилов прибыли. Вас просят.
Во дворе уголовного розыска стояли две подводы. В санях по трое сидели арестованные, окруженные пятеркой конных милиционеров.
Савотин поднялся в кабинет начальника уголовного розыска. Заразилов, прижавшись грудью к изразцам печки, грелся. Поздоровались. Савотин протер запотевшие очки.
— Ну, рассказывай.
— Взяли шестерых. Народец — хоть сейчас к стенке. А те трое, язви их в душу, ушли. Ренке. Ну, о нем говорить нечего — знаете. Второй — Комаров. Никакой он не Комаров, а Кислицин Николай Евстигнеевич.
— Тот самый?
— Тот самый.
— Ошмарину сообщили?
Заразилов улыбнулся спекшимися губами, отрицательно покачал головой.
— Возьмем — тогда.
Ошмарин — уполномоченный ОГПУ. В 1922 году Кислицин, приговоренный к расстрелу, ушел из-под стражи. Во время облавы на станции Екатеринбург-I беглец укрылся в мусорном ящике, наблюдая в щель за действиями работников милиции и ОГПУ. Когда обстановка разрядилась, Кислицин написал записку и опустил ее в почтовый ящик. В ней было сказано: «Ошмарину. Сообщаю вам, что я жив и здоров и прошу вас не затрудняться. Проверку документов я видел. Думаю, что еще встретимся. Кислицин»[4].