– Привет!
– Куда вы идёте?
– Мы – в Пенжину, а вы кто?"
– Мы гижигинцы, тоже едем в Пенжину, а зачем вы вниз едете?"
– Мы ищем деревню, чёрт её побери; мы всю ночь ехали и ничего не нашли!"
При этих словах Додд громко расхохотался, и когда таинственные сани приблизились, мы узнали в их каюрах троих наших людей, которые отделились от нас в темноте и теперь пытались добраться до Пенжины, спускаясь по реке к морю. Нам с трудом удалось убедить их, что деревня находится в другом направлении. Наконец, они повернули назад вместе с нами, и вскоре после полуночи мы въехали в Пенжину, разбудили жителей своими жуткими воплями, напугали до истерики всех собак и подняли переполох на всю деревню.
Через десять минут мы сидели на медвежьих шкурах перед теплым очагом в уютном русском доме, пили чашку за чашкой ароматный чай и обсуждали наши ночные приключения.
Глава XXV
Пенжина – Столбы для дороги – 47°C ниже нуля – Наши беседы с Доддом – Лекции по астрономии – Съеденные планеты – Дом священника.
Деревня Пенжина представляет собой небольшое скопление бревенчатых домов, плоских юрт и «четвероногих» балаганов, расположенных на северном берегу реки, носящей её название, примерно на полпути между Охотским морем и Анадырском. Она населён главным образом свободными русскими крестьянами, но имеет также несколько чуванцев – коренных сибирских туземцев, которые были покорены русскими казаками в XVIII веке и которые теперь говорят на языке своих завоевателей и добывают себе скудное пропитание рыболовством и торговлей мехами. Город защищен с севера крутым утёсом около ста футов высотой, который, как и все холмы в окрестностях русских поселений, несёт на своей вершине православный крест. Река напротив поселка имеет около ста ярдов в ширину, а её берега густо поросли берёзами, лиственницами, тополями, ивами и осинами. Благодаря тёплым источникам в её русле, он никогда в этом месте полностью не замерзает, и при температуре 40 градусов ниже нуля образуются густые облака пара, которые накрывают деревню, как лондонские туманы.
Мы пробыли в Пенжине три дня, собирая информацию об окружающей местности и нанимая людей, чтобы рубить деревья на столбы для нашей линии. Мы нашли здешних людей веселыми, добродушными, гостеприимными и готовыми сделать всё, что в их силах, чтобы помочь нам осуществить наши планы; но, конечно, они никогда не слышали о телеграфе и не могли себе представить, что мы будем делать со стволами, которые нам так хотелось срубить. Некоторые вообразили, что мы намерены построить деревянную дорогу из Гижиги в Анадырск, чтобы летом можно было ездить туда и обратно; другие возражали, что два человека, даже если они и американцы, не могут построить деревянную дорогу длиной в шестьсот верст и что наша истинная цель состоит в том, чтобы построить какой-нибудь огромный дом. Однако, когда сторонников теории дома спросили о назначении такого огромного здания, они пришли в замешательство и могли только настаивать на физической невозможности дороги и призывать своих противников принять дом или предложить что-то лучшее. Как бы то ни было, нам удалось нанять шестнадцать здоровых мужчин, чтобы они за разумную плату изготовили столбы, дали им необходимые размеры – двадцать один фут в длину и пять дюймов в диаметре наверху – и приказали наделать их как можно больше и сложить на берегу реки.
Следует сказать, что когда я в марте вернулся из Анадырска, то пошёл посмотреть на эти столбы, в количестве 500 штук, которые изготовили пенжинцы. К своему удивлению, я обнаружил, что едва ли один из них был меньше двенадцати дюймов в диаметре наверху, и что большинство из них были настолько тяжёлыми и громоздкими, что дюжина людей не смогла бы сдвинуть их с места. Я сказал туземцам, что они не годятся и спросил, почему они не сделали размерами меньше, как я велел. Они ответили, что, по их предположению, я хочу построить что-то вроде дороги на этих столбах, и посчитали, что шесты диаметром всего в пять дюймов не будут для этого достаточно прочными! Вот они и нарубили таких громадин, что их можно было использовать для колонн какого-нибудь местного Капитолия. Они всё ещё лежат там, погребенные в арктических снегах, и я не сомневаюсь, что много лет спустя, когда какому-нибудь новозеландцу, путешествующему по миру в поисках приключений, наскучат руины Лондона и Парижа и он приедет в Сибирь заканчивать свое образование, местные проводники будут развлекать его рассказами о том, как два сумасшедших американца однажды пытались построить железную дорогу на столбах от Охотского моря до Берингова пролива. Я только надеюсь, что этот новозеландец напишет книгу и дарует двум сумасшедшим американцам честь и бессмертие, которых заслужили их труды, но которые не смогла дать им железная дорога.