Поселения Хазарского каганата в донских степях были сожжены, разграблены и оставлены населением. Буквально через несколько лет степи превратились вновь в дикие пастбища. Венгров же просто вытеснили с их земель, захватив их стойбища и уничтожив жен и детей[40]. В результате вся европейская тысячекилометровая степь оказалась в конце IX — начале X в. в руках печенегов. Известно, что не прошло и полстолетия, как захваченные земли были разделены между отдельными печенежскими подразделениями, о которых подробно в середине X в. писал Константин Багрянородный, однако в период захвата степи никакой упорядоченности между владениями не было — все передвигались по степи круглый год, захватывая все, что попадалось на пути. Судя по тому, что у печенегов в XI и в XII вв. были очень сильны пережитки военной демократии (сходки, совет старейшин) [41], в начале X в. общество тем более было подчинено порядкам военной демократии. В середине Х в. у печенегов была строго выдерживающаяся родо-племен-ная структура: восемь округов, в каждый входило пять родов (по терминологии Константина Багрянородного). Во главе каждого округа стоял князь, во главе родов — меньшие князья[42]. Очевидно, это была уже настоящая родовая аристократия, однако сведения о ней дошли до нас опять-таки от Константина Багрянородного, а это уже более поздняя эпоха, которую можно связывать с началом второй стадии кочевания. Во времена нашествия эти князья были еще обычными вождями — военачальниками.
Могильников печенегов начала X в. в европейских степях, естественно, нет, что подтверждает факт господства таборной стадии кочевания в то время. Погребения, которые можно считать печенежскими, единичны в степях, большинство их «впускные». Интересно, что обычай сооружать впускные погребения так и сохранялся у печенегов даже после потери ими политического господства в степях, после принятия ими полуоседлости.
Погребения печенегов всегда только мужские, с захороненным рядом чучелом коня и остатками оружия и сбруи — чаще всего остатками тяжелых луков с массивными костяными накладками.
Единство и устойчивость этого обряда говорит, видимо, о сложении этнолингвистической печенежской группировки сразу же после прихода их в донские и приднепровские степи.
В заволжских степях этот обряд не выявляется; надо полагать, что печенежская общность там так и не сформировалась.
Не подлежит сомнению, что через стадию таборного кочевания прошли все кочевые народы евразийских степей. О гуннах и печенегах сохранилось наибольшее количество письменных свидетельств, позволяющих восстановить общественное устройство и бытовые особенности этих группировок периода первой (начальной) стадии существования кочевого объединения.
Другие народы известны нам только по отдельным свидетельствам, которые позволяют судить о том или ином признаке, характеризующем первую стадию. Поэтому далеко не всегда мы с полной уверенностью можем говорить на какой стадии экономического развития находилось упомянутое в источнике кочевое сообщество. Естественно, что обычно особенной скудостью отличаются источники, касающиеся кочевников первой стадии, по скольку археологически они улавливаются трудно, а в письменных сочинениях описание их дается бегло и нередко искаженно, так как двигающаяся и уничтожающая все лавина внушала ужас и ненависть, но отнюдь не этнографический интерес у современников событий — авторов сочинений.