- Нашел с чем сравнить! - расхохоталась Сима. - Вот оно, нынешнее поколение - никакой романтики, один го-лый рационализм. Мы в ваши годы... - она вдруг замолчала и поднесла газету ближе к глазам. - Боже мой, что это! - Сима вздрогнула и уронила газету. Лицо ее покрылось бело-розовыми пятнами.
- Что с тобой? - Алик вскочил со стула.
- Ничего... - с усилием проговорила Сима. - Ты там... посмотри.
- Где? - Алик обежал глазами газетный лист.
- Внизу. В театральных объявлениях. Там, где фото с девками голоногими, - Сима, прерывисто дыша, дрожала всем телом.
Алик нашел нужный абзац и прочел: "Вчера в Москву
с недельными гастролями прибыла труппа известного Тель-Авивского бурлеск-шоу "Grunya-revue" под руководством Греты Коэн. Выступления состоятся в помещении Эроти-ческого театра пластической драмы".
- Ничего не понимаю, - нахмурился Алик. - Ты хочешь сказать, что это то самое "Груня-ревю" и та самая Грета? Но ведь ее давно нет.
- Нет, - мрачно произнесла Сима. - Стало быть, это привет с того света.
- Да ладно, Сим. Давай не будем мистику разводить.
- Это не мистика. Боже мой, неужели ты оказался прав, и эта история еще не закончилась?
- Сима, успокойся. Здесь и фамилия другая - Коэн. Может, это кто-то из ее учениц?
- Коэн - это тот же, что и Коган, только на иност-ранный манер.
- Симуля, прекрати, - взмолился Алик. - С того света не возвращаются!
- Иногда возвращаются, - отрешенно произнесла Си-ма. - Если до конечной не доехали. Стало быть, кому-то было выгодно ее туда отправить и с полдороги вернуть.
- Но...
- Спокойно, дружок, слушай меня. Я пока еще в здра-вом уме, и предчувствия меня до сих не подводили. Возможно я ошибаюсь, но в любом случае мы должны все выяснить. Позвони в справочное. Нужно узнать, где находится этот театр с блядским названием.
- Сима, какое справочное в двадцать первом веке? - Алик пробежался пальцами по экранчику смартфона. - Вот, пожалуйста, Крымский Вал, десять. Вызвать такси?
Через полчаса Сима, затянутая в белый плащ, с помощью Алика выбралась из машины у Центрального дома художника.
- Тридцать с лишним лет здесь не была, - сказала она, оглядывая набережную. - С тех пор как виделась тут с Надей в последний раз. Что-то страшно мне, Алик. Будто и вправду сейчас кого-то с того света увижу. Дай-ка я постою немного, кислорода глотну.
Опершись на чугунную решетку, Сима с любопытст-
вом разглядывала нелепую махину памятника Петру I на стрелке Москвы-реки.
- Петр в Москве - это оригинально, - сказала она нако-нец. - У нас чем больше правитель народа угробит, тем больше к нему почтения. Возьми хоть Ивана Грозного, хоть Петра, хоть Ленина, хоть Сталина. А царей, что кровью не упивались, толком и не помнят. Вот и у нынешнего - пока осторожничал, рейтинг был не больше половины. А как во все тяжкие пустился, Тавриду схрумкал, положил тысячи душ на Украине - своих и чужих, то сразу взлетел чуть ли не до девяноста. Наш мирный народ не столько хлебу раду-ется, сколько зрелищам, особенно кровавым... Не обращай внимания на мою болтливость, Алик. Это я храбрости набираюсь.
- Тут все проще, - махнул рукой Алик. - Все дело в крепкой мужской дружбе, замешанной на серьезном бабле. Неугомонный этот скульптор с тогдашним мэром был на короткой ноге, вот и обставил всю столицу своими исту-канами. А этого Петра он вообще сначала как Колумба замышлял. Пытался его то американцам, то испанцам впарить по случаю пятисотлетия открытия Америки. Те не повелись, но старый друг и в этот раз выручил - не дал пропасть шедевру... Ну что, настроилась?
- Не так чтобы совсем, Алик. Но надо идти.
- Ноги держат?
- Не знаю, Алик. Я словно приближаюсь к какому-то источнику энергии. Не исключено, что когда я подойду к нему вплотную, он меня попросту испепелит. Но у меня нет никаких сомнений в том, что я должна пройти этот путь до конца.
Сима крепко уцепилась за локоть Алика и решительно заковыляла к каменным ступеням.
В полумраке вестибюля из-за закрытой двери доноси-лись то и дело прерывающиеся фортепьянные пассажи и властные отрывистые команды.
Сима решительно вздохнула и потянула на себя дверь. В большом зале царило бледное осеннее солнце. Оно свободно вливалось через высокие окна, отражаясь в зеркалах и до блеска натертом паркете. У балетного станка, сомкнув голенастые ноги в третьей позиции, выстроилась шеренга девочек с грациозно поднятыми руками. Вторая шеренга - точная копия первой - замерла в зеркальной стене. Третья, дрожа, расплывалась по паркетной глади. Все три шеренги сходились в перспективе зала, населяя помещение солнечными призраками.
Среди этой вакханалии отражений выделялась затя-нутая в черное трико женская фигура. Было заметно, что стройность ее линий была уже не даром молодости, а результатом диет и многолетних тренировок.
Дверь распахнулась, и две женщины, считавшие друг друга покойницами - одна в черном трико, охваченная белым солнечным пламенем, другая в белом плаще на фоне черного дверного проема - встретились глазами.
Стоящему за спиной Симы Алику показалось, что от этой встречи взглядов ярче вспыхнули солнечные блики, из зеркал брызнули световые кляксы, в слюдяное озеро паркета вонзились искрящиеся иглы. Он видел, как выпрямилась Симина спина, как расправились ее плечи, как вся ее осанка вдруг утратила старушечью неуверен-ность и обрела спокойствие и твердость. Пианистка вздрогнула и перестала играть. Девочки, как по команде, опустили руки и повернулись к двери.
Фигура в черном еще резче обозначилась на солнечном полотне, под эластичным трико напряглись тренированные мышцы.
Женщины смотрели друг на друга долгие полминуты, после чего начали сближаться - медленно, как на дуэли.
Алик вышел в полутемный вестибюль. Следом за ним из дверей высыпал табунчик долгоногих девочек в цветас-тых гетрах под предводительством осанистой пианистки.
Молодой человек потоптался в вестибюле и вышел на набережную. Прождав еще с полчаса, он в последний раз взглянул на дверь и зашагал к метро.
Придя домой, он увидел на полу расколотую надвое фарфоровую ступку. Жука нигде не было видно.
В это же мгновение на противоположном конце Моск- вы бритоголовый мужчина крепкого сложения посмотрел
на часы.
- Только не говори, что уже пора, - лежащая рядом девушка капризно сложила губы и потерлась щекой о его грудь, поросшую затейливыми волосяными зигзагами.
- Пора, Люська, пора.
- Давай еще разочек... Ну Колян, ну Коляшечка, пли-ииз...
- Нимфоманка...
- Разве плохо? Это же классно, когда девчонка страст-ная.
- Тебе же все равно, с кем трахаться.
- Не совсем. У тебя вон какой болт - целая кукурузина. Бабы за тобой, наверно, по следам бегают. Это тебе на зоне его так зарядили?
- Не твоя забота. Кстати, о бабах. У тебя есть знако-мые лесбиянки?
- А тебе зачем?
- Хочу лесбиянку шпокнуть. Говорят, это особый, ни на что не похожий кайф. Когда обычную бабу силой берешь, она тебя боится. А лесбиянка - ненавидит люто...
- Извращенец...
- Ладно, хватит болтать. Как у тебя с Максом прошло?
- Лучше не бывает. Он меня вроде как напоил и завер-бовал. Прикинь, не я его, а он меня. Так что я теперь типа его агент. Обхохочешься. А болт у него ничего, хоть и старый. "Виагру" жрет - я упаковку видела. Ну, Колянь...
- Он тебе что-то конкретное поручал?
- Нет. Но дал понять, что я ему скоро понадоблюсь. Ко-люнь, ну пожалуйста...
- С Макса глаз не спускать.
- Коляшечка, я все поняла. Где там кукурузинка моя ненаглядная? - ладошка Люськи пропутешествовала по волосатому животу Коляна и поскребла ногтями в паху.
- Я ж говорю, нимфоманка... - мужчина вздохнул и надорвал зубами золотистый пакетик презерватива.
Глава III. Военный совет в ванной
Телефон Алика ожил в шесть утра. О звонке Симы воз-