Алик уже почти доплыл до края бассейна, когда дверь избушки распахнулась, и с крыльца на снег сбежала деву-шка. На ней была только купальная шапочка. От ее разгоряченного тела поднимались клубы пара. Девушка с разбегу прыгнула в бассейн и энергично поплыла навстречу Алику. При каждом гребке на ее левом плече выныривал оранжевый скорпион с угрожающе поднятыми клешнями. Алик проводил пловчиху взглядом и быстрыми саженками устремился следом. Незнакомку он догнал уже в банном холле. Вдали, у барной стойки пламенела борода Загреб-ского.
При виде девушки Загребский сполз со стула и прик-рыл бороду халатом.
- Гляди, это же Фрида! - зашептал он Алику в самое ухо. - Что я тебе говорил? На ловца и зверь бежит!
Девушка повесила купальную шапочку на крючок, отжала волосы и вошла в парную. Алик выждал минуту и последовал за ней. Фрида с закрытыми глазами лежала на верхнем полкé. Алик шкодливо огляделся и присел у ее ног. Безукоризненный педикюр девушки отливал матовой вишней. Как бы отстраняясь от пышущей жаром каменки, Алик пододвинулся поближе. Убедившись, что глаза Фриды по-прежнему прикрыты, он быстро заглянул между ее острыми коленками и ощутил легчайший кисловатый ду-шок, словно рядом открыли бутылку с кефиром. Прямо перед ним, между смуглыми бедрами незагорелой куриной грудкой белел идеально выбритый лобок. Не считая похо-жей на фасолину родинки, на бледной коже не было никаких отметин. Алик разочарованно отвернулся и выбрался из парной.
Загребский дожидался Алика за стойкой с двумя литровыми кружками пива.
- Повидался с Фридкой? А я тут пока пивка заказал на твой номерок. "Хефе Вайцен" называется, то есть пшенич-ное дрожжевое. Давай-ка поправимся. Со здоровьем не шутят...
Дрожжевое пиво как нельзя лучше легло на старые дрожжи и вызвало, по словам Загребского, "терапевтичес-кую целесообразность повышения градуса". На обратном пути для продолжения курса лечения на представительские средства были куплены две бутылки "Горбачева".
Глава V. Страсбургские блинчики
- Ты, наверное, думаешь, что тебя сюда прислали водку жрать?! - Мила, поставив ногу на стул, смотрела на Алика с брезгливым любопытством, как на раздавленную гусеницу.
Алик, понурившись, сидел на смятой постели.
- Между прочим, зря ты так. Фриду-то в итоге я на-шел...
- Тебе всего лишь повезло.
- Это не везение, а вдохновение. Я о деле не забываю, как бы ни было тяжело.
- Отчего же тебе так тяжело, сукин ты сын?
- А ты пообщайся с Загребским и его компанией, тогда
поймешь...
- Еще не хватало.
- Ну конечно, ты же у нас аналитик, мозговой центр... И каковы же твои успехи?
- Пока ты пьянствовал, я составляла план поисков. Эти Гретины дрыгалки расползлись по Европе, как тарака-
ны.
Алик развел руками и звучно икнул. Мила гадливо поморщилась.
- Иди в душ, пьянчуга. У нас дел полно.
- Где ты научилась устраивать семейные сцены? Вроде и замужем не была...
- Я может, на тебя виды имею. Хочу из тебя заранее человека сделать.
- Какой кошмар. Не понимаю, зачем вообще люди же-нятся...
Алик попытался развить мысль, но Мила прервала его повелительным жестом.
- Заткнись. Я знаю все, что ты скажешь. Иди в душ. Мы сейчас поедем в Страсбург.
- Зачем?
- Искать Габи и Дануту.
- Господи, кто их в России такими именами-то награ-дил...
- Не забывай, что все они детдомовские. Там любой мог фантазии волю дать - от директора до уборщицы...
Через полчаса Алик выводил "опель" Загребского на автобан.
- Где ты взяла ключи от машины? Он тебе сам их дал?
- Он никому ничего не в состоянии дать. Ключи мне вынес Пауль - тот, который с фиолетовой мордой. Еще пытался меня в коридоре зажать, - Мила от омерзения передернула плечами.
- Как же мы их найдем?
- По фотографиям.
Стоял пасмурный день. За окном проносились голые осиновые рощи. По низким пароходным гудкам невдалеке угадывался Рейн. За мостом зеленая табличка возвещала "FRANCE". Язык дорожных указателей сменился с немец-кого на французский.
- Никакой романтики, - проворчал Алик. - Ни тамож-ни, ни пограничников. Будто не во Францию приехал, а в Тамбовскую губернию.
- За романтикой можешь съездить на российско-украинскую границу. Там тебе и погранцы с собачками, и паспортный контроль, и шмон. А будешь возмущаться - схлопочешь прикладом в одно место.
- Там-то понятно - война.
- Французы с немцами тоже сотнями лет воевали. А теперь вообще границу ликвидировали.
- В те времена в Европе все друг на друга нападали. А сейчас только Россия на Украину.
- Все равно помирятся.
- Не помирятся, - убежденно помотал головой Алик.
- Почему?
- Жестокость прощается, подлость - нет.
В центре Страсбурга, посреди площади, окаймленной фахверковыми домами с видимым снаружи характерным каркасом из косых балок, высился Кафедральный собор, сложенный из красного песчаника. У его западного фасада сияла стеклянными шарами большая рождественская елка. Мощеную площадь заполняли празднично раскрашенные киоски, похожие на рассыпанные разноцветные кубики.
На прилавках стояли шеренги маленьких марципано-вых поросят. Над огромными кастрюлями с глинтвейном поднимался пряный пар. На грилях шипели толстенькие румяные колбаски. Пахло корицей, свежим хлебом и жаре-ным мясом.
Почти в каждом киоске девушки в чепцах и перед-никах с кружевными оборками жарили французские кре-пы. Они наливали вязкое тесто на круглые сковородки без бортиков, и разравнивали его изящными лопатками, похо-жими на крошечные деревянные грабли.
Алик ощутил ставшее привычным раздвоение. "Черт знает что в этом Эльзасе, - думал он, кутаясь в шарф. - Не разберешь, Германия это или Франция. И на Россию похоже - ярмарка, блины, но все как-то по-другому. Может, из-за этих чепцов с оборками? Или потому что пьяных нет?".
- Крепы какие-то... - презрительно скривилась Мила. - Это же наши русские блины!
- Тебя послушать, так все на свете русское, - хмыкнул Алик. - Блины, березки, медведи... Минет, по-твоему, тоже наше изобретение? Ведь еще Петр первый говорил боя- рам...
- При чем тут минет, дурак? - Мила от неожиданности остановилась.
- При том. Где ты видела в России такие лопаточки? Такие чепцы и фартуки? Все чисто, культурно, по-европейски...
- Заткнись. Чем кокошники хуже чепцов? Культура не в лопаточках, а в духовности. А духовность есть только в России. И вообще, ищи лучше наших теток. Я гляжу, тут этих блинщиц пруд пруди. Дай-ка еще раз на фото глянуть...
Габи и Данута нашлись в киоске у южного нефа Кафедрального собора. Загребский не соврал - они работали вместе и, судя по слаженным движениям, были давними компаньонками.
- Готов к бою, Казанова? - спросила Мила. - Иди клей-ся, я подстрахую.
Алик вздохнул и отправился к киоску. На плече у него висел фотоаппарат с длинным, похожим на детскую пирамидку объективом. Мила двинулась следом.
- ... почему бы и нет? - донесся до нее низкий голос чернявой Габи. - Сколько вы заплатите за это ваше интервью?
- А разве вам самим не хотелось бы просто поговорить, вспомнить "Агрип-шоу"... - голос Алика был полон напуск-
ного энтузиазма.
- Просто так в наше время ничего не бывает, - отре-зала Данута - богатырского сложения дама с накладной соломенной косой. - Вы же на этом деньги зарабатываете, вот и делитесь.
- И сколько же вы хотите? - спросила подошедшая Ми-ла.
- По соточке евриков на каждую, и все дела, - Данута смотрела на нее с равнодушной улыбкой. - И в ресторанчик сводите. Не в киоске же интервьюировать.