Бруклин скинула легкий шелковый халат. Летящий никогда не видел более совершенного тела. Кожа — кофе с молоком, соски — словно спелые черешни. От этого зрелища он моментально почувствовал жар и истому. А еще тесноту в штанах.
— Я всегда хотела заняться сексом на качелях, — сказала Бруклин'.
— Что за херня?
Он вышел из документа, рассмеялся, а затем посмотрел метаданные файлов. О нет, это не книжки. Все до единого — сочинения Чес, многие из которых написаны довольно давно. Девочка с претензией на творчество. Он мотнул папку вниз. Сколько же их тут? Разве можно столько писать? Представив, что ему придется провести незабываемый вечер в компании этих историй, он устало прищурился. С другой стороны, чем не способ проникнуть в голову другого человека, даже не обладая пси-способностями? Квинт положил находку в карман и покинул комнату. По коридору как раз шла его тройка.
— Соседи тут по большей части невменяемые, — отчиталась Апрентис, — но две проститутки сказали, что такая и правда здесь ошивалась. Проблем от неё не было… Скорее, проблем было меньше, чем от… — она многозначительно кивнула за спину.
— Видеонаблюдения здесь нет, — сказал Амау. — Часть линии сгорела, часть вышла из строя, а может кто помог, дом полностью ослеп. Картинок не дождемся.
— Жаль, — протянул Квинт.
— Я спустился вниз, до того кафе, рядом с которым сделана серия фото. Хозяева опознали. Кажется, она уже несколько дней не появлялась.
«Ускользнула прямо из-под носа, — с досадой подумал Квинт. — Ушла водой сквозь пальцы». Досада сменилась азартом. «Всё равно найду. Никуда ты от меня не денешься».
— А как квартира? — спросила Апрентис.
Квинт улыбнулся:
— Я нашел улику, вечером буду изучать.
Эдриан вернулся в зеркальный ад. Вечер он собирался посвятить чтению, но сначала тренировка. Его тело требовало движения, органические части расстраивались, словно гитарные струны. Тренировки стали привычкой, вроде пилюли сигдиса перед завтраком, вроде полуночного чтения профайлов и молитвы. Больше всего ему нравились спарринги с Апрентис и Шпарте.
Альфу было почти шестьдесят, но импланты и инъекции гормонов скидывали ему десяток лет. Он категорически отказывался закрашивать седину. Волевое лицо, испещренное морщинами, серые глаза выцвели как полотно, но смотрели всё так же уверенно и лукаво. Альф был в Бюро еще до перевода Квинта, и, казалось, останется там навечно, чтобы учить следующее поколение молодых агентов. Он был их Смертью. Главный из всадников апокалипсиса.
Излюбленным боевым искусством Шпарте был тайский бокс, но в спаррингах они всегда миксовали приемы, превращая поединок в вольную борьбу. В этот раз они начали с гладкого муай-тай. Шпарте водил, ловко пританцовывал вокруг Эдриана. Когда-то Квинт пропускал много болезненных ударов от этих колен. А потом Эдриан так совершенно сросся с обновленным телом и змеиными мышцами под кожей, что превзошел своего учителя. Они обменялись градом обманных ударов, а затем сошлись в клинче. Шпарте попытался оторвать Квинта от земли и кинуть на татами, вместо этого Эдриан сам увлек его за собой, сделал болевой.
— Все, полегче! — Альф хлопнул ладонью по полу. — Сдаюсь!
Они разошлись. Квинт хлебнул воды из пластиковой бутылки:
— Ты слишком быстро сдался, старик…
Шпарте грустно улыбнулся, разглядывая этикетку на прозрачном пластике.
— Ты сам это сказал. Я старик, и с каждым годом всё сильнее замечаю это. Не угнаться мне за вами, молодыми.
Квинт усмехнулся:
— Брось, ты все еще в очень хорошей форме.
— Старость — это не только тело.
Шпарте отложил бутылку и посмотрел на Квинта.
— Через два года мне будет шестьдесят. Недавно пытался вспомнить, что же я сделал в жизни. Подвести, так сказать, итоги… Понял, что за шестьдесят лет у меня так ничего и не появилось. Нет ни дома, ни семьи, даже гребаного кактуса в горшке.
— В жизни налегке есть своя прелесть. Не привязан к месту. Гуляешь, как ветер.
Шпарте улыбнулся:
— Не скрою, я наслаждался такой жизнью, но люди меняются, Эдриан. Я понял, что могу не успеть пожить нормально.
«Кажется, он действительно постарел, — подумал Эдриан. — Стал сентиментален, склонен к рефлексиям».
— А теперь ты меня анализируешь. — Альф хлопнул его по плечу. — Вижу по глазам. Мне всегда нравилась эта твоя черта. Всегда ищешь, что же у людей под кожей.
— Ты нашел женщину? Хочешь остепениться? Хочешь уйти из Бюро?
— И эта въедливость мне тоже нравится. — Шпарте протер шею полотенцем. — Поэтому ты капитан, а я на подхвате. Нет, Эдриан, я ничего не нашел. Но знаешь, хочу найти. Почему нет? Новые ощущения.