Писк комлинка. Личный вызов от Криса.
«Эй, Чесси. Не грусти. Со всеми бывает…».
«Ты видел?..»
«Ага. Я тут рядышком, как призрак. Справа в двух шагах от тебя камера. Помаши ручкой».
«Пошел ты…»
«Я серьезно. Ты бы видела мой первый раз без стимуляторов. Так и не встал…»
Они помолчали. Потом Крис вдруг засмеялся, и Чес, сама того не желая, засмеялась с ним.
«Вот так. А теперь иди и покажи этой консерве — кто такие ребята из „Тайгасу“!».
Чес серьезно угукнула, отключила Криса и поднялась с травы. Через пятнадцать минут вернулся Квинт, молча осмотрел ее и вышел на общую линию:
«Во дворе мы закончили. Дед, откуда лучше всего проникать в здание? Черный ход? Окна? Как обстановка в доме?»
«Итак, по порядку. Могу открыть главный вход, войдете, как белые люди. На заднем дворе есть еще турели. Не рекомендовал бы рисковать с черным ходом».
«Одна шлюха как-то сказала мне так же, — хихикнул Крис. — Ой, извините…».
Вклинился Маэда:
«Так, Крис, Большой Брат во дворе — твой. Подключаюсь к камерам в доме… Есть. О! Сколько тут глаз… Чтобы снимать со всех возможных ракурсов? Короче, пока беру только первый этаж. Смотрю… Да, двое секьюрити тусуются на кухне, пьют хозяйский кофе. В огромной гостиной две женщины и один мужчина. Уборщики, похоже. Скорее всего, личная прислуга, не вижу нашивок клининговой службы. Техника, про которую Дед говорил, это производственные роботы-пылесосы… Ебануться. Нежным принцессам в гостиную лучше не соваться».
«Слыхал, Квинт? Придется тебе постоять у двери», — хохотнула Чес, но тут же заткнулась под его суровым взглядом.
«Хорошо… Если все отвлечены, тогда войдем как белые люди. Сможешь тихо открыть двери, Дед?»
«Так точно, сэр. Желаете к порогу чаю, стакан воды или свежую газету?»
«Обойдусь… Идем, Чес. На тебе прислуга, попробуй внушить им что-нибудь, расспросить о хозяйке. Я знаю, ты умеешь».
«И откуда ты все знаешь, консерва?», — проворчала она, семеня за ним к двери.
«Следил за каждым твоим шагом. — Звучало волнующе и жутко, но зато бодрило. — Входим. Направляюсь к кухне».
Внутри особняк копировал свою странную наружность — куча старинной мебели, статуэток, вазочек и прочей дорогой антикварной чуши на фоне технологичных выдвижных панелей, голоэкранов и зеркал. Зеркал было просто дохренища! Бёрт, что, и секунды не может провести без того, чтобы попялиться на свое шикарное отражение? У-у-у, тупая пафосная сука.
Когда Эдди скрылся в правой половине особняка, Чес осторожно прокралась к гостиной. Из-за двери раздавались негромкие голоса, шум работающего пылесоса.
«Дедуля, приоткрой, а…».
Стеклянная дверь медленно отъехала в сторону, и Чес заглянула.
Христова жопа, тут что, лопнула свинья? Кровь была на мебели, тяжелых красных портьерах, закрывающих окна и стены. На полу валялась одежда, свечи, битая посуда, какие-то пластиковые маски с жуткими лицами. Робот-уборщик ловко вылизывал пятна с пола и кожаных кресел, трое людей, одетых в полиэтиленовые костюмы, как ни в чем ни бывало ходили по гостиной, собирая мусор.
— Мэгги ведет себя как настоящая стерва! — возмущалась полненькая афроамериканка, собирая с мраморной столешницы чьи-то трусики и укладывая их в пакет. — Она даже не пригласила меня на день рождения!
Мужчина в углу без интереса слушал ее и кивал, покуривая испаритель.
— Я бы тоже не позвала тебя на свою вечеринку. — Еще одна женщина, в возрасте, пыталась настроить второго робота-уборщика. — Ты вечно напиваешься, а потом несешь всякую хрень…
Какая милая у них беседа на фоне трусов, кровищи и пятнышек спермы! Пора вмешаться, да, иголочка?
Их трое, у всех мощные трехуровневые ЩИТы — видно, как Бёрт печется о сохранности информации в этих головках. Другое дело, что Чес и «троечки» уже щелкала без напряжения.
— Что бы такое вам внушить… — задумчиво пробормотала она, глядя на остолбеневших уборщиков. — Может быть… ха!
Она мысленно нарисовала перед глазами образ Бёрт. Той самой точеной суки с промо-фото или съемок на ток-шоу. Улыбка родом из Голливуда, сделанное смазливое личико, силиконовые сиськи, импланты, делающие ее глаза неоново-розовыми. Обычно она заявляется на съемки или выходы в свет в откровенном мини — адептка открытой сексуальности, гребаной профеминистской секты. Как-то она пришла на шоу Голди Тингл в полностью прозрачном платье. Ведущая всю передачу восхищалась ее подчеркнутой смелостью и вызову.