Нетрудно заметить, что никакой практической пользы царь не получает. Если только не считать пользой уверенность в безграничности собственной власти. Власть царя не ограничена. Ни правилами субординации типа «вассал моего вассала — не мой вассал». Ни правилами приличий, ибо царь заставляет деву ходить по улице голой. Ни милосердием, ибо если дева не выполнит царских заданий, то будет казнена не только она, но и ее старший брат. Ни даже здравым смыслом, ибо задания заведомо абсурдны.
Абсурдные задания возможны благодаря безграничности царской власти, а их выполнение подтверждает безграничность власти. Выдумывая задания тина «пойди туда-не-знаю-куда», царь в сказке велит герою доказать, что любая фантазия царя, даже практически нереализуемая, будет воплощена, что даже сама природа вещей не властна над царскими капризами.
И примечательно, что царь как будто бы сам подыгрывает герою, как будто бы сам хочет признать задание выполненным. Логично ведь было бы сказать, что рубаха из рыбацкой сети — это все равно одежда, хоть и прозрачная. Правильнее ведь было бы половчее схватить дареную птицу. Но царь не спешит изловчиться, ведь когда дева была бы казнена, а царь должен был бы признать, что не всевластен. В том-то и мудрость мудрой девы: она знает, что царь желает быть обманут. Используя эту царскую слабость, дева становится царицей.
Механизм прогресса
В сказке «Мудрая дева» царь не только дает мудрой деве волшебные задания типа «пойди-туда-не-знаю-куда», особенности которых мы обсуждали ранее, но и загадывает четыре мировоззренческих, можно сказать загадки.
Проверьте на своих знакомых, желательно иностранцах. Я проверял — никто, кроме русских, не может дать на эти загадки правильных ответов. Ни у кого на свете мир не может так уложиться в голове, как укладывается он у нашего великого народа.
«Что на свете всего быстрее?» — спрашивает царь во-первых. Многочисленные мои знакомые, которым я загадывал эту загадку, надо отдать им должное, принимали во внимание тот факт, что сказки сочинены до начала индустриальной эпохи, и не пытались давать индустриальных ответов типа: «самолет», «ракета» или «пуля». Предлагали версии: «мысль», «свет» «судьба». И ни один из их ответов не верен.
Правильный ответ — «ветер». Я долго не мог понять, почему неизвестные авторы русской сказки именно ветер, а не мысль, например, посчитали самой быстрой на земле вещью. Не мог понять до тех пор, пока летом не отправился в отпуск в Пушкинские Горы. Там, упав навзничь посреди цветущего луга, я долго смотрел в небо на облака. Совершенно очевидно, кроме ветра вообще ничто не двигалось в мире. Мысль-то уж точно.
«Что на свете жирнее всего?» — спрашивает царь во-вторых. Мои украинские друзья, смеясь, отвечают «сало». Но мудрая дева в сказке отвечает — «земля». В том смысле, что все питательное — из земли. И тут трудно было бы возражать, если бы конституции некоторых европейских стран не начинались словами «все наше благосостояние происходит из труда наших граждан». Я не хочу спорить с русской сказкой, но трудно построить какую-нибудь экономику, кроме сырьевой, если веришь, что жирнее всего на свете земля, а не труд. Тот факт, что земля — кормилица, кажется нам непреложным, но на самом деле можно было бы вспомнить множество народов, которые кормильцем считают море, и можно было бы вспомнить американских индейцев, которые возделывание земли почитают грехом, а пищу почитают даром Великого Духа. Индейская мудрая дева на вопрос «Что на свете всего жирнее?» отвечала бы — Великий Дух.
«Что на свете всего мягче?» спрашивает царь в-третьих. И мудрая дева отвечает — «рука». Ответ на первый взгляд кажется абсурдным, но если разъяснить его, т. е. сопроводить пиар-кампанией, то возражать трудно. Мудрая дева разъясняет: рука мягче всего на свете, потому что человек подкладывает руку под голову, даже если спит на самых мягких подушках и в самых что ни на есть пуховых перинах. Царь с ответом мудрой девы соглашается, хотя мог бы просто пощупать собственную руку и убедиться, что она никак уж не мягче пуховых перин.
Главную загадку царь загадывает в-четвертых: «Что на свете всего милее?» Одна незадачливая американка, услышав эту загадку от меня, ответила — «свобода». Дело было в большой компании друзей, и американка долго не могла понять, чего она такого сказала, что все ее друзья хохочут, надрывая животы.
«Ха-ха-ха! — корчились мы. Какая свобода! Это русская загадка! Ты еще скажи „демократия“!» Наша американка наморщила лоб, попыталась представить себя русским человеком и сказала: «Лень?»