В этот момент мои ноги оторвались от земли, и я оказалась в крепких объятиях. Я обхватила руками шею Джордана, наконец-то коснувшись его теплой кожи. Ямочка, которую я так хотела увидеть, стала видна.
— Я был бы идиотом, если бы не сделал этого. Я люблю тебя, Наз. Очень сильно, — наконец сказал он, захватив мои губы своими мягкими губами. Я обхватила его ногами, прижимаясь к нему изо всех сил. — Все твое упрямство, все твое отношение - все это мое. Каждая частичка тебя - моя.
Я прижалась ближе, желая затеряться в нем. Джордан уткнулся носом мне в шею, и мы так и остались, слушая дыхание друг друга.
— Знаешь, — сказала я, отстраняясь. — Я все еще в долгу перед тобой.
— Да? За что?
— За то, что ты был моим фальшивым парнем, когда мои родители приезжали в гости.
Он хмыкнул, крепче прижимаясь ко мне.
— Я все еще твой ненастоящий парень?
Я покачала головой.
— Нет. Очень даже настоящий, — сказала я, ткнув пальцем в его ямочку.
Он поймал мою руку и поцеловал ее.
— Тогда я думаю, что мне стоит оплатить услугу и сделать нас в расчете, — он улыбнулся, его рука продолжала ласкать мое тело.
— Я думаю, что тебе тоже стоит. Все, что захочешь, — я засияла.
— Что угодно?
Я кивнула, мои пальцы на ногах загибались в предвкушении, когда я провела рукой по его груди.
— У тебя есть какое-то увлечение природой, о котором я должен знать? — поддразнил он.
— Думаю, тебе придется это узнать.
Его лицо посветлело, медово-карие глаза были полны любви и чего-то большего, чем можно описать словами.
Джордан еще раз крепко поцеловал меня в губы.
— Я скучал по тебе, — он отстранился, взял мое лицо в свои руки и провел большим пальцем по моей нижней губе.
— Я тоже, и я больше никогда не хочу скучать по тебе.
Он тихонько захихикал, и сладкий стук его груди подсказал мне, что я наконец-то дома.
ЭПИЛОГ
ЭПИЛОГ
ДЖОРДАН
У
Два года спустя...
прямая.
Совершенно и абсолютно упрямая
Она стояла, загораживая входную дверь, скрестив руки, с сердитым выражением на лице. Один только ее вид не позволял мне выйти из квартиры.
Я подавил улыбку, которая пыталась вырваться наружу, но только заставил ее нахмуриться еще сильнее. Волны каштановых волос беспорядочно рассыпались по ее лицу, одна из моих белых рубашек висела на ее стройной фигуре, длинные загорелые ноги были обнажены. Только мои глаза были удостоены такого зрелища: внешний мир видел ее отглаженные юбки и накрашенное лицо, и только мне досталась эта версия ее, версия, от которой мое сердце наполнялось теплом и ощущением дома.
— Сарвеназ, мы не будем сейчас этого делать, — сказал я, стараясь быть строгим. Но даже она знала, что я дам ей все, что она захочет.
Нужно было только попросить.
Карие, пылающие глаза сузились. Я любил эти огненные глаза. Глаза, в которые я смотрел каждый день, погружаясь в глубокие карие омуты, способные утопить меня в своей красоте.
— Малыш, ты же сказал, что подумаешь об этом! — ныла она. Надув полные губы, я сдержал желание поцеловать ее.
— Я подумал, и я не думаю, что это хорошая идея, — мои глаза смотрели на нее с вызовом, а она раздраженно поджимала губы. Я опоздаю, если не уйду сейчас, но выражение ее лица удержало меня.
— Ладно. Пока, — она разжала руки и двинулась в мою сторону. Прежде чем она успела уйти далеко, я поймал ее за руку и притянул к своей груди. Она легко подалась вперед, не пытаясь сопротивляться, прикусив губу в попытке скрыть свое веселье и сохранить серьезный вид.
— Что ты задумала? — спросил я в молчаливом согласии, зная, что долго не продержусь.
— Правда? — она сияла так ярко, что это пронзило мою грудь, как молния, а ее улыбающееся лицо было подобно солнечному теплу. У меня возникло внезапное желание запечатлеть ее, чтобы иметь возможность носить ее с собой всегда, когда мы будем в разлуке.
Вытащив телефон, Наз пролистала альбом с фотографиями, сделанными во время посещения собачьего приюта.
— Вот эта фотография, по-моему, просто прелесть, а эта чихуахуа не перестает лизать Линь, — она рассмеялась над фотографией, на которой Линь была повалена на землю маленькой собачкой. — А вот щенок золотистого ретривера, которого я не могла пристроить. В приюте даже сказали, что он никогда ни с кем не обнимается, но, детка, смотри, он сам ко мне подошел! — восторгалась она, и я понял, что она уже решила, какую собаку хочет приютить. Честно говоря, мне было все равно, но ее улыбка заставила меня полюбить собаку, которой она понравилась. Я не мог его винить.