Наконец договорились, что Лаго пишет письмо Вишневскому, в котором подробно объясняет, как тому следует поступить, и сообщает о прибытии к нему в ближайшее время связника, ему-то и нужно вручить документы. О точной дате приезда связника в Москву Богомолец Лаго не сообщает. Он пока еще не привык работать с ним в таком тесном контакте. Обо всех своих переговорах с Богомольцем Лаго своевременно информирует Центр.
Неожиданно через несколько дней Лаго получает от Богомольца тревожное письмо о том, что его связник исчез после перехода границы. Богомолец уверен, что связник погиб, у него есть основания так думать, подробности сообщит при личной встрече. Контрольная явка в Минске не провалена, человек туда не пришел. Он получил известие от содержателя явочной квартиры, своего старого и надежного агента. Следовательно, и за безопасность Вишневского нет оснований беспокоиться.
Лаго получает из Центра инструкции в отношении линии поведения с Богомольцем. В личном разговоре он должен высказать ему недовольство тем, что тот сразу не сообщил о связнике, поскольку он, Лаю, очень беспокоится за безопасность Вишневского. Лаго не настаивает на том, чтобы послать второго связника, но выражает сожаление, что дело не доведено до конца. Новые кандидатуры не предлагает, потому что это может вызвать подозрение.
Следует вести дело к тому, чтобы Богомолец вновь послал своего связника. При этом если новому связнику будет поручена явка и к Вишневскому, и к Калужскому, то последний в это время должен «уехать в командировку», оставив домашним распоряжение сказать об этом тому, кто, возможно, будет его спрашивать. Таким образом, Богомолец будет вынужден еще раз послать специального курьера к Калужскому. Если же Богомолец будет настаивать, чтобы Лаго сам подобрал связника, то тот скажет, что сам он этого вопроса решить не может и должен согласовать его с Беседовским, который, собственно, и стоит у истоков всей этой комбинации. Надо полагать, такой поворот дела не вызовет восторга у Богомольца, поскольку ему, так же как самому Лаго, хорошо известно, что подходящих людей у Беседовского нет, и будет просто потеряно время. А это вызовет неудовольствие в Лондоне.
Двое в кафе «Таубе»
Пообщавшись с Гибсоном, Лаго, следуя его рекомендациям, сразу же отправился в Берлин, уведомив Богомольца телеграммой о своем приезде. Впрочем, тот и сам был как на иголках, поскольку хотел знать, какие новости шеф привез из Лондона, а его личная встреча с англичанином состоится только через несколько дней.
Место встречи в Берлине постоянное — кафе «Таубе», время тоже оговорено заранее. Первый вопрос, который Лаго задал Богомольцу, касался связника, что было вполне естественно, ибо он беспокоится о судьбе Вишневского:
— Виктор Васильевич, ради бога, что со связником, что вы знаете о его судьбе?
— У меня есть кое-какая информация. Думаю, оснований беспокоиться нет. Очевидно, несчастный случай. Расскажу. Вначале, пожалуйста, о вашей встрече с Гибсоном. Из письма я понял, что все в порядке, но хотел бы знать подробности разговора.
— Собственно, суть дела я изложил. Беседа не была долгой. По всем организационно-техническим вопросам Гибсон отослал к вам. Полагаю, что о своих оценках он скажет вам больше, чем мне. Но если коротко, то моей работой, как я понял, довольны. Калужским тоже. Информацию Вишневского находят неравноценной. Иногда — очень толковые сообщения, но нередки и всего лишь комментарии к открытой информации. Нам нужно подумать, как исправить ситуацию.
Финансировать Беседовского англичане не собираются, хотя как прикрытие для работы с интересующими СИС источниками он их устраивает. Ну и последнее, хотя и самое важное на сегодня: Гибсон сказал, что надо форсировать дело с документами Малоштана. Так что со связником?
— Это надежный человек, многократно проверенный на конкретных поручениях. Скажу, что думаю и знаю.
В этот день в районе советско-польской границы разразилась сильнейшая пурга и стоял крепкий мороз. Обычно людей доставляют к месту перехода госграницы (это примерно в 40 километрах от железнодорожной станции Столбцы) на автомобиле. Но в этот раз даже пришлось воспользоваться подводой: все дороги были заметены глубоким снегом. Как обычно, человек переоделся в будке польской пограничной стражи и ушел по известному ему маршруту. Часа два слушали, не будет ли выстрелов, почти неизбежных при задержании. Все было тихо. Связник должен был прибыть на контрольную явку в Минске, но туда не пришел.