«Видела бы мама, – подумала я. – Ей было бы с чем сравнить, когда снова покажется, что я собираю всякий хлам».
Меня охватило чувство, что все эти Бесполезные вещи, вероятно, что-то значат, но я никак не могла понять, что именно. Спросить я тоже не успела, потому что мама Ореста уже ждала меня в конце небольшого коридорчика за гостиной.
– Вот комната Ореста, – сказала мама. – Он почти поправился.
Она постучала в закрытую дверь в конце коридора. Рядом с дверью на стене висела аппликация из ткани, изображающая большой синий глаз.
– Орест, к тебе пришла одноклассница!
Дверь приоткрылась, но никто не вышел. Через щель я увидела, что в комнате темно.
– Заходи, – кивнула мне его мама. Поначалу я заколебалась, но потом сделала как она сказала.
Дверь моментально захлопнулась за моей спиной. Орест подергал ручку, чтобы убедиться, что она закрыта. В полумраке его лицо казалось белым пятном, темные глаза смотрели серьезно.
Удивительно, как они похожи – Орест и его мама. И насколько непохожи.
4
Полумрак в комнате Ореста объяснялся тем, что рулонная штора была опущена. Орест тут же обернулся к окну и принялся ее поднимать. Стоя у него за спиной, я чувствовала себя ужасно глупо. Он даже не сказал «привет».
Стены в комнате Ореста были совершенно белыми, а кровать аккуратно застелена голубым покрывалом. На полу ничего – ни ковра, ни завитка пыли. И уж точно никаких Бесполезных вещей. Полная стерильность.
«Видела бы мама, – подумала я. – Ей бы это понравилось».
– Ну что? – спросил Орест, обернувшись ко мне. Он вытер руки о брючины. На нем, как всегда, были брюки из костюмной ткани, но вместо рубашки – джемпер с длинными рукавами. Разумеется, без складок. – Ну так что? – снова проговорил он. Щеки у него слегка порозовели, но в целом он выглядел как обычно. То есть не особенно любезно. А я-то надеялась, что в этот раз будет полегче и я, возможно, решусь спросить, почему он разорвал письмо. Но ситуация опять не располагала.
– Я принесла тебе учебники, – сказала я.
– Учебники? – переспросил он, в недоумении глядя на меня.
– Ну, по которым задали домашнее задание, – объяснила я.
Тот Самый Неловкий момент. Я как раз собиралась открыть рюкзак и отдать ему книги, когда в дверь постучали. Орест вздрогнул. С совершенно смущенным видом, словно ему хотелось провалиться сквозь землю. Стук повторился.
– Что такое? – крикнул Орест.
– Я принесла чай для Малин, – раздался из-за двери спокойный голос его мамы.
Орест уставился на меня, не меняя выражения лица.
Я пожала плечами.
– Ну входи, – сказал Орест.
Мама Ореста, похоже, не заметила странного напряжения между мной и Орестом. Дружелюбно улыбнувшись мне, она протянула большую глиняную кружку, от которой исходил терпкий запах.
– Пожалуйста, – проговорила она. – Куркума. Как раз то, что тебе нужно.
– Спасибо, – ответила я, принимая кружку. В нее до краев был налит горячий желтый чай.
– Орест, ты уверен, что не хочешь больше мяты? – спросила она и погладила его по щеке.
– Уверен, – ответил он. – Я хорошо себя чувствую.
Его мама вышла, и Орест тщательно закрыл за ней дверь. Потом покосился на кружку у меня в руках.
– Тебе вовсе не обязательно это пить, – проговорил он. – Она сумасшедшая. Совершенно поехавшая.
Сумасшедшая? Я даже не нашлась, что сказать. Вместо этого я понюхала чай в кружке. Оттуда пахло сеном. Круглая кружка, которую я держала, была горячей.
– Что это такое? – спросила я.
– Кипяток и куркума, – ответил Орест. Он сел на кровать – совершенно прямо, словно штык проглотил. – Она смешивает всё что попало. Говорит, что это полезно для сердца, или для желудка, или для души, или для мизинца. Для чего угодно. Полнейшая чушь.
– По крайней мере, на вкус очень ничего, – сказала я и отхлебнула глоток, понимая, что сначала надо было попробовать, а потом уже говорить. Напиток оказался таким пряным, что мне обожгло горло. Я заморгала.
Орест провел рукой по покрывалу, словно желая его разгладить, хотя оно и так было идеально гладким.